Стиш. Вроде юморной

[Liza]

искупление

Людмиле Херсонской

решено напишу о медведях
разошлю им для верности весть
в неевклидовых вихрях и нетях
где медведи духовные есть

тех валдайских империй сатрапы
из которых пространство росло
вроде лучших из нас косолапы
лишний раз аттестуя родство

[а не поросль двуногих кретинов
к чьим поступкам природа тверда
как кирилл например анкудинов
цирковой из майкопа балда]

в перелески небес и суглинки
отступили и встреч не сулят
эти урсусы и урсулинки
и косматых косяк урсулят

если точные буквы и числа
начертаем на тверди огнем
мы доищемся в космосе смысла
и медведей творенью вернем

может нынче мессия медвежий
сколько в мире греха ни возьми
среди окских пустых побережий
за собратьев ложится костьми

два пронизанных тернием уха
у подножья барсук и лиса
шагом марш за медведями духа
в обретенного рая леса

над евфратским стремительным устьем
сквозь рычанье прорежется речь
и у входа сам шишкин допустим
им отдаст подобающий меч

А.Цветков

[Liza]

элегия о воде

несмываемый факт что офелия
из неона была или гелия
как свинцового воздуха груда
нависающий клавдий над ней
а вдова его брата гертруда
вся скелет из болотных огней

те ли нам примерещились эти ли
ненадежны такие свидетели
не учите меня ну вас к бесу
из микробов слагая слона
что шекспир написал эту пьесу
только химия пишет сама

стала слабость предсмертным посредником
меж норвежским и датским наследником
частной дичью собачьей личинкой
в невозвратных своих плавниках
сколько в сумерки спичкой ни чиркай
не зажечь этой свечки никак

поздно мертвых лечить от безумия
но в мозгу известковая мумия
если вычерпать неводом омут
лишь калошу обрящешь одну
благородные газы не тонут
ни один не прорвался ко дну

мы под шпагами пали под пулями
и в каких только рвах не тонули мы
а наградой за кровь только эта
невозможному принцу жена
в спектроскопе и скудно одета
залюбуешься как сложена

А.Цветков

[Liza]

qualia

когда я умер не было меня
я больше не был предусмотрен в смете
во всей округе не было ни дня
в котором я существовал на свете

один беспамятный провал и в нем
ни грамма очевидности упругой
длину чего считать отныне днем
и что в уме именовать округой

епископ беркли утверждал что бог
в мое отсутствие возьмет немного
вселенной на баланс но он не мог
обосновать существованье бога

давай покуда нас в помине нет
и шансов дальше ноль начнем стараться
восстановить по калькам белый свет
его чертам не позволять стираться

пусть остается сад под небеса
всей отшумевшей зелени разлука
лесной пожар коварный как лиса
и смерть в лесу и сон в саду без звука

давай долбить в помине тесной тьмы
туннель простой реальности на мили
как бы метро хоть мы не бог но мы
по крайней мере тем сильней что были

и вспоминать заклепывая швы
опалубки всем жребием напрасным
как искренне мы на зеленый шли
как мы стояли насмерть перед красным

А.Цветков

[Liza]

* * *
Как мне близок и понятен
Этот мир - зеленый, синий,
Мир живых прозрачных пятен
И упругих, гибких линий.

Мир стряхнул покров туманов.
Четкий воздух свеж и чист.
На больших стволах каштанов
Ярко вспыхнул бледный лист.

Небо целый день моргает
(Прыснет дождик, брызнет луч),
Развивает и свивает
Свой покров из сизых туч.

И сквозь дымчатые щели
Потускневшего окна
Бледно пишет акварели
Эта бледная весна.

М.Волошин

[Liza]

* * *

Эта светлая аллея
В старом парке — по горе,
Где проходит тень Орфея
Молчаливо на заре.

Весь прозрачный — утром рано,
В белом пламени тумана
Он проходит, не помяв
Влажных стеблей белых трав.

Час таинственных наитий.
Он уходит в глубь аллей,
Точно струн, касаясь нитей
Серебристых тополей.

Кто-то вздрогнул в этом мире.
Щебет птиц. Далекий ключ.
Как струна на чьей-то лире
Зазвенел по ветке луч.

Всё распалось. Мы приидем
Снова в мир, чтоб видеть сны.
И становится невидим
Бог рассветной тишины.

М.Волошин

[Liza]

* * *
смириться с фактом что весны нельзя
что света над собой не заслужили
и надо когти в мерзлоту вонзя
свой срок в берложном доживать режиме

не забывай какой она была
сезон кошачьей течки и тепла
на пятачке меж полюсов зажатом
о ней в припадке снежной тишины
где насморк и цынга разрешены
впоследствии расскажем медвежатам

вот мы лежим в свалявшемся меху
мор урожаю страшный суд сектантам
и путиновы стерхи наверху
отечества не сыщут и с секстантом

на что теперь надеяться душе
то к водке тянешься то к анаше
лишь верой жив что твой гвидон в бочонке
посеют рожь отложат страшный суд
глядишь и медвежата подрастут
и меда соберут на кипре пчелки

А.Цветков

[Liza]

Стихотворение

Редко, с рассветом, такие стихи прилетают,
одновременно и мраморны, и невесомы,
те, что загадкою мучат и дух наполняют
разом – и смертною мукой, и счастья истомой,

разом – и твёрдою верой, и бунтом неверий,
некой единою вестью из ада и рая.
Словно из сканеров, компов продвинутых серий
и из там-тамов, и с луга стоцветного мая,

словно из русской зимы, из ведической притчи,
из Гильгамеша, из снов ясновидца Гомера,
ноты напева летят, человечьи и птичьи,
отзвуки гулких глубин неопознанной сферы.

Из жития возникают, из охры пещеры, –
то в них Колхида и Анды, а то Гималаи, –
цветом различны и формой, и точностью меры,
но бесконечны всегда, прозорливы без края.

Из сегидильи Иберии, из бугарштицы,
саги, чуляндры, из нежной печали Альгамбры
смысл прилетает, напев человека и птицы,
и затихает дыханием лавра и амбры.

С.Шелковой

[Liza]

письмо

Ах, милый ольхен, жизнь невыносима!
В садах моих, где сон и полутьма -
Висит, качаясь, черная хурма.
За окнами гуляет хиросима
И дышит флорентийская чума.

Не слышно запоздалых экипажей,
Коррозия сожрала провода,
И стала несъедобною вода,
И даже мысли, ольхен, стали гаже.
Но реже, что спасает иногда.

Ржавый Ангел Го

[Liza]

волынка

журчит послушная волынка
вбирая солодовый дух
качает голою коленкой
пастух
к его ногам хмельной кудесник
роняет плед льняных лугов
в которых ветры помнят песни
богов
и каждый раз неуловимо
вплетают солнечный диез
в глаза воды с песком и дымом
и без
и шепчет вереску пригорок
последний анекдот про нас
и воздух как молитва горек
как джаз

Ржавый Ангел Го

[Liza]

мой барабанщик

Мой барабанщик, барабань!
Поужинав барбитуратом,
Срывая башню у бармена,
Побудь халифом хоть на час!
Мой барабанщик, не устань,
По почкам бей! По хит-парадам!
По постоянным переменам
Всего накопленного в нас.

Реви, крамольная соната!
Рвани петардой и гранатой!
Швырни оглохших на колени,
Достань до смысла как до дна.
Себя любя до исступленья,
Звени, высокий колокольчик!
Ты в сущности, хороший мальчик.
Что с нами делает весна?
Мой барабанщик, перестань.
Швыряют яйца и томаты,
И перезревшие подростки
Не в силах сдерживать уже,
Девчонки будут до утра
Любить прыщавых пубертатов
И жвачкой залеплять вопросы
От буквы М до буквы Ж.

И клен, и кожа - до крови
Устанут в сумерках наждачных.
(И, тишиною наслаждаясь,
Мы задохнемся от любви.)

Ну что ж ты, медью децибель!
Сверкая бычьими белками
Занозы загоняя в пальцы
Апрель бунтует - се ля ви!
Мы все - заложники любви,
Она торопит нас пинками,
Руля весной и облаками.

Мы все подохнем
Без любви!

Ржавый Ангел Го

[Liza]

кривые вiршi

то березень прасуе бiлизну,
i дивиться впiвока - не до жарту,

как в негостеприимную страну
ползут мосты, отчаянно и жадно.

i пiвнiчнi сусiди не збагнуть
дитячого натхнення i турботи,

аукая в прокуренную муть
антрактов, между актами работы.

мiй березень, дитина, мандрiвник,
iде собi неквапними стежками,

ссыпая мне синиц за воротник
березовыми белыми руками.

Ржавый Ангел Го

[Liza]

У кошки скорбное лицо...

У кошки скорбное лицо.
Полынный воздух сух и горек.
Вползает полдень на пригорок,
И озирается с ленцой.
И сухотравьем шелестя,
Руководит кузнечным хором.
И смотрит во поле с укором
Березки свежая культя.

Наивность выпита до дна.
Рыдает реквием в платочек.
У жизни слишком много точек,
И вот последняя. Одна.
На взлете черной полосы -
Больная девочка с лукошком.
В лукошке спит наследство кошки.
А кошка смотрит на часы.

И разрывает кошкин мурр
Тот мир, что добр и простодушен,
В котором завтрак есть и ужин,
Бонжур и мартовский лямур.
Несут сметану старики.
Но полдень головой качает,
И точку тризны назначает
За огородом, у реки.

Ржавый Ангел Го

[Liza]

Мальчик дождь

Мой мальчик дождь с прозрачными руками,
С безжалостными детскими зрачками,
Постой немного здесь. Не уходи
Туда, где ждут такие же дожди.

Прижмись к груди моей, отдай свою усталость.
Чтоб ни одной слезинки не осталось -
Глаза в глаза, согрею, обниму,
И отпущу. Но так и не пойму.

Ржавый Ангел Го

[Liza]

Девушка из харчевни

Любви моей ты боялся зря -
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой,
Иль просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.

Когда же, наш мимолетный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался после плаща.

Теченье дней, шелестенье лет,
Туман, ветер и дождь.
А в доме события - страшнее нет:
Из стенки вынули гвоздь.

Туман, и ветер, и шум дождя,
Теченье дней, шелестенье лет,
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра,
Мне было довольно того, что след
Гвоздя был виден вчера.

Любви моей ты боялся зря.
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И в теплом ветре ловить опять
То скрипок плач, то литавров медь...
А что я с этого буду иметь,
Того тебе не понять.

Н.Матвеева

[Liza]

В.Ван Гог

[Liza]

В.Ван Гог

[Liza]

В.Ван Гог

[Liza]

В.Ван Гог

[Liza]

В.Ван Гог

[Liza]

Из жизни насекомых

В чертогах смородины красной
Живут сто семнадцать жуков,
Зеленый кузнечик прекрасный,
Четыре блохи и пятнадцать сверчков.
Каким они воздухом дышат!
Как сытно и чисто едят!
Как пышно над ними колышет
Смородина свой виноград!

Н.Олейников

[Liza]

***

Хочется спать, как хочется жить,
перед огнем сидеть,
чай обжигающий молча пить,
в чьи-то глаза глядеть.

Хочется жить, как хочется спать,
баловаться вином,
книжку рифмованную читать,
сидя перед огнем.

Пламя трещит, как трещит орех.
Лед на изнанке лет.
Вечной дремоты бояться грех,
и унывать не след,

Грецкий орех, и орех лесной.
Пламя мое, тайком
поговори, потрещи со мной
огненным языком,

поговори, а потом остынь,
пусть наступает мгла,
и за углом, как звезда-полынь,
зимняя ночь бела.

Б.Кенжеев

[Liza]

***

Самое раннее в речи - ее начало.
Помнишь камыш, кувшинки возле причала
в верхнем теченье Волги? Сазан ли, лещ ли -
всякая тварь хвостом по воде трепещет,
поймана ли, свободна, к обеду готова -
лишь бы предсмертный всплеск превратился в слово.

Самое тяжкое в речи - ее продленье,
медленный ход, тормозящийся вязкой ленью
губ, языка и неба, блудливой нижней
челюсти - но когда Всевышний
выколол слово свое, как зеницу ока, -
как ему было больно и одиноко!

Самое позднее в речи - ее октавы
или оковы, вера, ночное право
выбора между сириусом и вегой,
между двурогой альфою и омегой,
всем промежутком тесным, в котором скрыты
жадные крючья вещего алфавита.

Цепи, веревки, ядра, колодки, гири,
нет, не для гибели мы ее так любили -
будет что вспомнить вечером на пароме,
как ее голос дерзок и рот огромен -
пение на корме, и сквозит над нами
щучий оскал вселенной в подводной яме.

Б.Кенжеев

[Liza]

***

Уверяешь, что жизнь надоела? Глупость.
Поезжай в Прованс, говорю, скорее.
Съешь в Марселе густой ушицы
из среди-
земноморской рыбы, с шафраном,
с перцем,
разливным вином её запивая
с несравненным привкусом ежевики.
Отобедав, сядь на туристский катер,
что тебя доставит в старинный замок
Иф, взгляни на нору в известняковой
стенке, сквозь которую Монте-Кристо
лазил в гости к таинственному аббату,
горевать, обучаться любви и мести.
Разыщи крепостную башню,
откуда графа
в полотняном мешке зашитом
кидали в волны
(грохотала буря, сверкали молнии),
а потом отправься к руинам римским,
над которыми венценосный Август
до сих пор простирает грозно
руку мраморную, а потом не минуй
городка, где журчит такая
речка чистая, что глазам не веришь,
лоб смочи хрустальною, горной влагой,
вспоминая Петрарку, который тоже
умывался ею на беспощадном солнце,
причитая: «Лаура моя, Лаура…».

Б.Кенжеев

[Liza]

***

Пчелы, стрекозы, осы ли - высохли. Но плывут
осени тонкой посулы - поздний паучий труд, -
так и зовут проститься и ахать Бог знает где
сахарною крупицею в стылой ночной воде.

Что же земля упрямая, не принимая нас,
сланцем и черным мрамором горбится в поздний час?
Выстрадана, оболгана, спит на своем посту,
горной дорогой долгою выскользнув в высоту.

И закружившись с листьями, выдохнет нараспев -
вот тебе свет и истина, а остальное - блеф.
Сердце мое, летящее сквозь водородный рой,
сладко ли в звездной чаще, тесно ль в земле сырой?

Б.Кенжеев

[Liza]

***

Где князю волконскому снились дубы
и слышалось грубое «пли!»,
растут на лугу молодые грибы,
прохладные губы земли.

От взгляда пытливого погребена,
грибница под ними поет.
В погибельной тьме проживает она,
но свет, словно Яхве, дает.

Ах, пятое царство! Не белка, не рожь.
Чеша вдохновенную плешь,
мыслительных нитей грибницы не трожь,
ножом перочинным не режь.

Кто любит свободу? Кто дует в трубу?
Кто теплому дождику рад?
Утихну во гробе – и стану грибу
любимый двоюродный брат.

Да, был я нахлебник, и был однолюб,
с корзинкой гулял по лесам,
а волк или князь, боровик или дуб –
пускай разбирается сам

грибной судия. От лесной полосы
тропинка сквозь поле ведет.
А там и часы у него, и весы,
и гири, и ночь напролет.

Б.Кенжеев

[Liza]

Считалочка Алисы

ходит, бродит по инету призрак маленькой актрисы.
виртуальная Алиса. амулет из аметиста.
ходит, бродит, не находит ни норы, ни зазеркалья.
улыбнет чеширски кот и… растворяется, каналья.
чтоб идти, бежать не надо. не собрать болтай-шалтая.
будет грустный рыцарь падать, глядя вслед, тебя мечтая.
клетка, клетка, вот и поле перешла. и королева.
выплачь сердце, словно море. всё, что раньше не посмела,
не умела, - всё! решайся! - виртуальная поэма,
песня рыцаря на счастье, новогодняя омела,
шоколадный кролик к Пасхе…
вкуса крови.
веришь в сказки?

Л.Владимирова

[Liza]

Полдень

чувствуешь пряную реку? скользни вперёд
в кущи имбирные в тёмный поток а там…
к берегу робкому джонка твоя прильнёт
станет качаться медленно в такт волнам

время – горячих омутов пить взахлёб
нежность тонуть и таять забыть дышать
жар всё настойчивей шёлковый кокон вьёт
взглядов холмов дыхания камыша

полдень лучом золотым у виска звенит
шум водопада ближе река сильней
варево зноя безудержнее зенит
волю жемчужную в тигель его - излей

и… растворись в распластанной тени сна
рыбкою радужной имя шепни во тьму
над облаками увидит рыбак блесна
вздрогнет
джонку холмы и реку едва качнув

Л.Владимирова

[Liza]

* * *

когда в густом саду когда в тенистом
я вызывал тебя условным свистом
сойти к реке где нам луна светла
когда к утру мы первых птиц кормили
я ни на миг не сомневался в мире
что он таков как есть что он всегда

как мы играли там в эдеме дети
нам верилось существовать на свете
он состоял из лета и весны
какие липы нам цвели ночами
и каждый знал что завтра нет печали
наступит день где мы опять верны

теперь река за плесом половины
уходит в рукава и горловины
слепые липы угнаны в пургу
мир выстоял но уцелел не очень
дороже прежнего но так непрочен
он весь река а мы на берегу

там на холме все светит в сад веранда
я посвищу тебе моя миранда
до первых зорь пройдем в последний раз
где тени прежних птиц над нами грустно
и на глазах прокладывает русло
прекрасный новый мир уже без нас

А.Цветков

[Liza]

царская прогулка

государь выезжает на площади и в сады
в орденах до бровей и гвардейском прикиде свежем
благодарные русские рыбы из невской воды
с кружевными платочками в лапках вслед за кортежем
остальная растительность истово вдоль реки
рукотворцы христа спасителя и транссиба
на мышах от юдашкина форменные армяки
из которых летучим конкретное всем спасибо
троекратную рявкнут осанну и вся недолга
и монарх моноклем сверкнет молодца ребята
в золотой портупее за ним товарищ яга
и товарищ кощей и другие светила сената
но увы за кустом нигилист все устои прочь
мечет мину в царя и мир покрывает ночь

государь громоздится в пролетку в повторный раз
сплошь титаном обшит чтобы публика не шалила
у него храповые колесики вместо глаз
и нога наотлет где сорвало шпонку шарнира
креатив обрастает лайками первый нах
в каждом горле ура и во всякую пасть по водке
уцелевшей ногой государь привстал в стременах
впрочем вру ради рифмы зачем стремена пролетке
ход истории выправлен время не вон из рук
все как встарь на валдае и подданные поддаты
но опять этой адской машинки внезапный звук
ордена в окрошку в багровый кисель солдаты
мы по пояс из грунта ботвой трудовой народ
нас мутит от восторга а многих почтительно рвет

состоим под надзором карательного полка
эту честь получали от власти уже не раз мы
государь в голове он лишь дерзкий проект пока
но алмазные зубы верняк и глаза из плазмы
фоторобот в пролетке в задумчивых тучах чело
а с запятков стреляет очами народный отчим
по обочинам где бы орде обустроить чего
обустроим блядь чтобы блядь неповадно прочим
то ли регент в брегете милорд иглы и яйца
то ли мать героина чья вечность метла и ступа
вот кому посвятим в промежутке наши сердца
и другие органы не покладая трупа
с ними космос наш как бы ни был далек и мглист
в чистом поле куст за кустом стоит нигилист

А.Цветков

[Liza]

* * *

когда философ кант родился резвым крошкой
он умер в свой черед но вот светясь из тьмы
старинной поводя нейзильберовой ложкой
он ест немецкий суп и снова весь как мы

защитник против тех кто поступает грубо
которому подлог и кража не в чести
он говорит не лги не сотвори прелюбо
кто станет спорить с ним как нам себя вести

нас плохо держит жизнь нам старость не в науку
но если честен кто сомненья проглотив
такому сквозь века протягивает руку
категорический как рубль императив

вот только скоро смерть а жизнь полна вопросов
в ней вор и хулиган открыто верх берет
хотя бы ты и дух ответь ему философ
как надо поступить чтоб шла мораль вперед

слагая свой трактат ты думал о герое
герои мы не все а совесть только тень
он умер и молчит ему несут второе
все ложкой шевелит и светится как день

но верится что вдруг есть компас или карта
взять азимут с утра и по стопам твоим
пройти в хрустальный мир иммануила канта
где мы честны и зря прелюбо не творим

пробраться по черте магнитного прибора
где солнце совести всегда горит слепя
там с подлинным верна вся правда и природа
а жизнь простая вещь к себе и от себя

А.Цветков

[Liza]

лирический герой

есть версия что я вообще машина
не сущность неделимая а две
и существо нездешнего пошиба
тоскует в автономной голове

оно лишь персонаж в своем рассказе
следит за истеченьем по часам
а все причинно-следственные связи
мешок с костями соблюдает сам

так силится актер на киноленте
постичь судьбу что публике видна
и подглядеть у тела в документе
кто он такой и в чем его вина

так и живешь с непостижимой целью
но звездная над миром гаснет гроздь
и покидает черепную келью
невидимый из кинозала гость

машины совершат свои обряды
им эти сны снаружи не видны
но нет ни наказанья ни награды
раз не было заслуги и вины

А.Цветков

[Liza]

Луна - лунатику

Оплетавшие - останутся.
Дальше - высь.
В час последнего беспамятства
Не очнись.

У лунатика и гения
Нет друзей.
В час последнего прозрения
Не прозрей.

Я - глаза твои. Совиное
Око крыш.
Буду звать тебя по имени -
Не расслышь.

Я - душа твоя: Урания:
В боги - дверь.
В час последнего слияния
Не проверь!

М.Цветаева

[Liza]

***

Дабы ты меня не видел -
В жизнь - пронзительной, незримой
Изгородью окружусь.

Жимолостью опояшусь,
Изморозью опушусь.

Дабы ты меня не слушал
В ночь - в премудрости старушьей:
Скрытничестве - укреплюсь.

Шорохами опояшусь,
Шелестами опушусь.

Дабы ты во мне не слишком
Цвел - по зарослям: по книжкам
Заживо запропащу:

Вымыслами опояшу,
Мнимостями опушу.

М.Цветаева

[Liza]

***

Есть час на те слова.
Из слуховых глушизн
Высокие права
Выстукивает жизнь.

Быть может - от плеча,
Протиснутого лбом.
Быть может - от луча,
Невидимого днем.

В напрасную струну
Прах - взмах на простыню.
Дань страху своему
И праху своему.

Жарких самоуправств
Час - и тишайших просьб.
Час безземельных братств.
Час мировых сиротств.

М.Цветаева

[Liza]

***

Где-то маятник качался, голоса звучали пьяно.
Преимущество мадеры я доказывал с трудом.
Вдруг заметил я, как в пляске закружилися стаканы,
Вызывающе сверкая ослепительным стеклом.

Что вы, дерзкие, кружитесь, ведь настроен я не кротко.
Я поклонник бога Вакха, я отныне сам не свой.
А в соседней зале пели, и покачивалась лодка,
И смыкались с плеском волны над уставшей головой.

М.Цветаева

[Liza]

***

- Где лебеди? - А лебеди ушли.
- А вороны? - А вороны - остались.
- Куда ушли? - Куда и журавли.
- Зачем ушли? - Чтоб крылья не достались.

- А папа где? - Спи, спи, за нами Сон,
Сон на степном коне сейчас приедет.
- Куда возьмет? - На лебединый Дон.
Там у меня - ты знаешь? - белый лебедь...

М.Цветаева

[Liza]

***
Скрипнуло... В темной кладовке
Крысы поджали хвосты.
Две золотистых головки,
Шепот: "Ты спишь?" -- "Нет, а ты?"

Вот задремала и свечка,
Дремлет в графине вода.
Два беспокойных сердечка,
Шепот: "Уйдем!" -- "А куда?"

Добрые очи Страдальца
Грустно глядят с высоты.
Два голубых одеяльца,
Шепот: "Ты спишь?"-"Нет, а ты?"

М.Цветаева

[Liza]

Дикая воля

Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!

Чтобы пел надменный голос:
"Гибель здесь, а там тюрьма!"
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!

Я несусь, -- за мною пасти,
Я смеюсь, -- в руках аркан...
Чтобы рвал меня на части
Ураган!

Чтобы все враги -- герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!

М.Цветаева

[Liza]

Любви старинные туманы

1

Над черным очертаньем мыса -
Луна - как рыцарский доспех.
На пристани - цилиндр и мех,
Хотелось бы: поэт, актриса.

Огромное дыханье ветра,
Дыханье северных садов, -
И горестный, огромный вздох:
- Ne laissez pas trainer mes lettres!

2

Так, руки заложив в карманы,
Стою. Синеет водный путь.
- Опять любить кого-нибудь? -
Ты уезжаешь утром рано.

Горячие туманы Сити -
В глазах твоих. Вот так, ну вот...
Я буду помнить - только рот
И страстный возглас твой: - Живите!

3

Смывает лучшие румяна -
Любовь. Попробуйте на вкус,
Как слезы - солоны. Боюсь,
Я завтра утром - мертвой встану.

Из Индии пришлите камни.
Когда увидимся? - Во сне.
- Как ветрено! - Привет жене,
И той - зеленоглазой - даме.

4

Ревнивый ветер треплет шаль.
Мне этот час сужден - от века.
Я чувствую у рта и в веках
Почти звериную печаль.

Такая слабость вдоль колен!
- Так вот она, стрела Господня!
- Какое зарево! - Сегодня
Я буду бешеной Кармен.

=======

...Так, руки заложив в карманы,
Стою. Меж нами океан.
Над городом - туман, туман.
Любви старинные туманы.

М.Цветаева

[Liza]

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо Сена плывет на воле
И наша любовь
Вспомнить об этом что ли
Радость всегда наступала после боли

Ночь приходи бейте часы и пусть
Дни проносятся мимо я остаюсь

Рука в руке и лицо к лицу
Покуда внизу
Мост наших рук близок к концу
Волны под вечным взглядом подобны свинцу

Ночь приходи бейте часы и пусть
Дни проносятся мимо я остаюсь

Проходит любовь как вода
Проходит любовь
Как медленна жизнь иногда
И даже Надежда над ней грозовая гряда

Ночь приходи бейте часы и пусть
Дни проносятся мимо я остаюсь

Проходят дни и неделям смена
Ни время уже
Ни любовь не вернуть все пена
Под мостом Мирабо струится Сена

Ночь приходи бейте часы и пусть
Дни проносятся мимо я остаюсь

Г.Аполлинер