Стиш. Вроде юморной

[Liza]

* * * *

Знаю: если б да кабы - во рту выросли грибы:
сыроежки и опята, грузди и боровики,
я бы взял швейцарский ножик, как подарок от судьбы,
я бы рот открыл пошире, аж на всю длину строки,
чтоб удобней было этот - щедрый урожай срезать
(революционный метод надо запатентовать).

Вот бы не писал фигни, вряд ли б выросли они,
и теперь, любые споры, для меня - грибные споры,
смех – веселые лисички, огорченье – мухоморы,
Но, профессию иную у судьбы не попрошу:
всех съедобных - мариную, ядовитые – сушу.
Если украинский уряд не умерит аппетит,
пусть мои грибы покурит, и нирвану ощутит.

Что не дождевик – то кореш, да червивое нутро,
только лезвие отмоешь, а они растут шустро.
Поцелуй меня, и вскоре - будет наш удвоен вес:
губы, как маслята, в хвое, будущее – темный лес.

А.Кабанов

[Inna]

Цифровые стихи.
(читать вслух, с выражением)

Пушкин
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

Маяковский
2 46 38 1
116 14 20!
15 14 21
14 0 17

Есенин
14 126 14
132 17 43.
16 42... 511
704 83.
170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02

Веселые:
2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!
7 14 105
2 00 13
37 08 5
20 20 20!

Грустные:
511 16
5 20 337
712 19
2247

Частушки:
117 117
19 9 5!
117 117
48 35

[russkaya]

Сообщение от Inna

Цифровые стихи.
(читать вслух, с выражением)

Пушкин
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

))))))))))
Никогда раньше с таким "прочтением" поэта не встречалась, но - насмешила!

[Liza]

Ностальгия по дивану

На дива... эх, на дива... эх, на диване...
Г. Горбовский

Осетринка с хренком уплыла
вниз по батюшке, по пищеводу.
Волосатая пасть уплела
винегрет, принялась за зевоту
с ароматцем лучка да вина,
да с цитатами из Ильина.
Милой родины мягкий диван!
Это я, твой Илюша Обломов.
Где Захар, что меня одевал?
Вижу рожи райкомов, обкомов
образины, и нету лютей,
чем из бывших дворовых людей.
Это рыбка с душком тянет вниз.
Тяжкий сон. Если что мне и снится,
то не детства святой парадиз,
а в кровавой телеге возница
да бессвязная речь палача,
да с цитатами из Ильича.
Не в коня, что ли, времени корм,
милый Штольц. Только нету и Штольца,
комсомольца эпохи реформ,
всем всегда помогать добровольца.
Лишь воюют один на один
за окошком Ильич и Ильин.
Где диван? Кем он нынче примят?
Где пирог, извините, с вязигой?
Где сиреней ночной аромат?
Где кисейная барышня с книгой?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В тусклом зеркале друг-собутыльник,
не хочу я глядеть ни на что.
Я в урыльник роняю будильник.
Разбуди меня лет через сто.

Л.Лосев

[stas666]

Пиликает скрипка, гудит барабан,
И флейта свистит по-эльзасски,
На сцену въезжает картонный рыдван
С раскрашенной куклой из сказки.

Оттуда ее вынимает партнер,
Под ляжку подставив ей руку,
И тащит силком на гостиничный двор
К пиратам на верную муку.

Те точат кинжалы, и крутят усы,
И топают в такт каблуками,
Карманные враз вынимают часы
И дико сверкают белками,-

Мол, резать пора! Но в клубничном трико,
В своем лебедином крахмале,
Над рампою прима взлетает легко,
И что-то вибрирует в зале.

Сценической чуши магический ток
Находит, как свист соловьиный,
И пробует волю твою на зубок
Холодный расчет балерины.

И весь этот пот, этот грим, этот клей,
Смущавшие вкус твой и чувства,
Уже завладели душою твоей.
Так что же такое искусство?

Наверно, будет угадана связь
Меж сценой и Дантовым адом,
Иначе откуда бы площадь взялась
Со всей этой шушерой рядом?

А. Тарковский

[Liza]

С праздником, Стас!

[Liza]

ПЕСНЯ ДЕСАНТНОГО ПОЛКА

Кончаюсь в зверских горах в шоке, крови, тоске,
под матюги санитаров и перебранку раций.
Сладко, как шоколадка, и почетно, как на доске,
умереть за отчизну, говорит Гораций.

Здесь, за зверским хребтом, мне перебили хребет,
плюс полостное ранение, но это я не заметил.
Мне в ухо хрипит по-русски отчизна, которой нет:
дескать, держись, и Высоцкого, и новости, и хеви метал.

Кончаюсь в зверских горах. Звери друг дружку рвут,
у не своих щенят внутренности выедают.
Я кончился, но по инерции: "Вот-вот, – рации врут, –
вот-вот вертолеты вылетают"

Л.Лосев

[stas666]

Спасибо.

Кто может умереть — умрет,
Кто выживет — бессмертен будет,
Пойдет греметь из рода в род,
Его и правнук не осудит.

На предпоследнюю войну
Бок о бок с новыми друзьями
Пойдем в чужую сторону.
Да будет память близких с нами!

Счастливец, кто переживет
Друзей и подвиг свой военный,
Залечит раны и пойдет
В последний бой со всей Вселенной.

И слава будет не слова,
А свет для всех, но только проще,
А эта жизнь — плакун-трава
Пред той широкошумной рощей.

[Liza]

"ВСЁ ВПЕРЕДИ"

Сексологи пошли по Руси, сексологи!

В.Белов

Где прежде бродили по тропам сексоты,
сексолог, сексолог идет!
Он в самые сладкие русские соты
залезет и вылижет мед.
В избе неприютно, на улице грязно,
подохли в пруду караси,
все бабы сбесились – желают оргазма,
а где его взять на Руси!

Л.Лосев

[Liza]

* * *
Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть
Узора милого не зачеркнуть.

О.Мандельштам

[Liza]

***
Как тельце маленькое крылышком
По солнцу всклянь перевернулось
И зажигательное стеклышко
На эмпирее загорелось.

Как комариная безделица
В зените ныла и звенела
И под сурдинку пеньем жужелиц
В лазури мучилась заноза:

-- Не забывай меня, казни меня,
Но дай мне имя, дай мне имя!
Мне будет легче с ним, пойми меня,
В беременной глубокой сини.

О.Мандельштам

[Liza]

1937-1947-1977

На даче спят. В саду до пят
закутанный в лихую бурку
старик-грузин, присев на чурку,
палит грузинский самосад.
Он недоволен. Он объят
тоской. Вот он растил дочурку,
а с ней теперь евреи спят.

Плакат с улыбкой Мамлакат.
И Бессарабии ломоть,
и жидкой Балтики супешник
его прокуренный зубешник
всё, всё сумел перемолоть.
Не досчитаться дядь и тёть.
В могиле враг. Дрожит приспешник.
Есть пьеса - "Таня". Книга - "Соть".

Господь, Ты создал эту плоть.
Жить стало лучше. Веселей.
Ура. СССР на стройке.
Уже отзаседали тройки.
И ничего, что ты еврей.
Суворовцев, что снегирей.
Есть масло, хлеб, икра, настойки.
"Возьми с собою сто рублей."

И по такой грущу по ней.
"Под одеяло рук не прячь,
и вырастешь таким, как Хомич.
Не пизди у мамаши мелочь.
Не плачь от мелких неудач."
"Ты все концы в войну не прячь."
/"Да и была ли, Ерофеич?"
"Небось приснилась, Спотыкач."/

Мой дедушка - военный врач.
Воспоминаньем озарюсь.
Забудусь так, что не опомнюсь.
Мне хочется домой - в огромность
квартиры, наводящей грусть.

Л.Лосев

[Liza]

ЦИТАТНИК


"Покойник из царского дома бежал!"


Н.А.Заболоцкий


Как ныне прощается с телом душа.
Проститься, знать, время настало.
Она - еще, право, куда хороша.
Оно - пожило и устало.
"Прощай, мой товарищ, мой верный, нога,
проститься настало нам время.
И ты, ненадежный, но добрый слуга,
что сеял зазря свое семя.
И ты, мой язык, неразумный хазар,
умолкни навеки, окончен базар."
..............................................

У князя испуганно ходит кадык.
Волхвы не боятся могучих владык,
и дар им не нужен. Они молодцы.
Их отроки-други ведут под уздцы.
..............................................

Князь Игорь-и-Ольга на холме сидят.
Дружина у брега пирует.
И конского черепа жалящий взгляд
у вечности что-то ворует.

Л.Лосев

[ХАМяк]

Вот и кончились букеты, смс, понты, конфеты,
Поздравленья, пожеланья,ссоры, крики, расставанья,
Почему не позвонил? Сволочь ты меня забыл?
Гад не любишь ты меня! Как гвоздики? Что за хня?
Шуба где? Ты обещал! Клавку тоже поздравлял?
Ты кому звонил весь вечер? Да какая нафиг встреча?
Я хочу как тот, в рекламе! Ну и где подарок маме?
Обошлося без инфаркта?
Мужики с 9-м Марта!

[Liza]

Сонет 75

Ты для меня, что пища для людей,
Что летний дождь для жаждущего стада.
Из-за тебя разлад в душе моей,
И я, как скряга, обладатель клада,
То радуюсь, что он достался мне,
То опасаюсь вора-лиходея,
То быть хочу с тобой наедине,
То жажду показать, чем я владею;
Порою сердце радости полно,
Порой гляжу в глаза твои с мольбою,
Я знаю в жизни счастье лишь одно -
Лишь то, что мне подарено тобою.
Так день за днем - то слаб я, то силен,
То всем богат, а то всего лишен.

У.Шекспир

[Liza]

Сонет 74

Когда меня отправят под арест
Без выкупа, залога и отсрочки,
Не глыба камня, не могильный крест -
Мне памятником будут эти строчки.

Ты вновь и вновь найдешь в моих стихах
Все, что во мне тебе принадлежало.
Пускай земле достанется мой прах, -
Ты, потеряв меня, утратишь мало.

С тобою будет лучшее во мне.
А смерть возьмет от жизни быстротечно
Осадок, остающийся на дне,
То, что похитить мог бродяга встречный,

Ей - черепки разбитого ковша,
Тебе - мое вино, моя душа.

У.Шекспир

[Liza]

Сонет 73

То время года видишь ты во мне,
Когда из листьев редко где какой,
Дрожа, желтеет в веток голизне,
А птичий свист везде сменил покой.

Во мне ты видишь бледный край небес,
Где от заката памятка одна,
И, постепенно взявши перевес,
Их опечатывает темнота.

Во мне ты видишь то сгоранье пня,
Когда зола, что пламенем была,
Становится могилою огня,
А то, что грело, изошло дотла.

И, это видя, помни: нет цены
Свиданьям, дни которых сочтены.

У.Шекспир

[Liza]

Сонет 65

И медь, и камень, и морской простор
Прейдут, столь смерти сила велика,
Как прелести с ней ввязываться в спор,
Чья мощь не более, чем у цветка?
Как летняя пребудет тишина,
Когда в стене осадный брус трещит
Когда скала защиты лишена,
Стальной портал от времени не щит?
О, горький рок! Увы, куда укрыть
От времени его бесценный дар?
Чем быстрый бег судьбы остановить?
Кто красоту из тленных вырвет чар?
Лишь чудо — чтобы вечно свет светил
Моей любви из черной мглы чернил.

У.Шекспир

[stas666]

На пути обратном
Стало страшно —
Сзади хрипело, свистело,
Хрюкало, кашляло.
Эвридика: — По сторонам не смотри, не смей,
Край — дикий.
Орфей: — Не узнаю в этом шипе голос своей
Эвридики.
Эвридика: — Знай, что пока я из тьмы не вышла, —
Хуже дракона.
Прежней я стану когда увижу
Синь небосклона.
Прежней я стану — когда задышит
Грудь — с непривычки больно.
Кажется, близко, кажется, слышно —
Ветер и море.
Голос был задышливый, дикий,
Шелестела в воздухе борода.
Орфей: — Жутко мне — вдруг не тебя,
Эвридика,
К звездам выведу, а…
Он взял — обернулся, сомненьем томим —
Змеища с мольбою в глазах,
С бревно толщиною, спешила за ним,
И он отскочил, объял его страх.
Из мерзкого брюха
Тянулись родимые тонкие руки
Со шрамом родимым — к нему.
Он робко ногтей розоватых коснулся.
— Нет, сердце твое не узнало,
Меня ты не любишь, —
С улыбкою горькой змея прошептала.
Не надо! не надо! —
И с дымом растаяла в сумерках ада.

Елена Шварц

[Liza]

Гонец исчезнувших Миров

Упала в озеро звезда,
Перечеркнув ночное небо.
Она явилась к нам сюда
Из тех пространств, где мы – лишь небыль.

Гонец исчезнувших Миров,
На небе вспыхнувший, как чудо,
Прорвав таинственный покров,
Принес нам весть из ниоткуда.

Сквозь темноту и пустоту,
Неслась к неведомой ей цели…
А мы, увидев вдруг звезду,
«На счастье» загадать успели.

Делеция

[Liza]

морской бой

В этом краю безнадёжных прогнозов
Льет третий день и болит голова.
Я тут пишу. Разумеется, прозу.
Тонет двухтрубный — подбит на Е2.

Тонет двухтрубный — такая вот фишка,
Я в сентябре очень даже моряк,
И ничего получается книжка:
Главка «Кореец» и главка «Варяг».

Переползает дымок в поднебесье,
Был предсказуем плачевный итог —
Снова подбит броненосный мой крейсер —
В крестиках синих тетрадный листок.

Рубку снесло, значит, точно мы тонем,
Глянешь с балкона — не видно земли,
Славное дело — спиваться тихонько,
Книжку писать и топить корабли.

А.Григорьев

[Liza]

Мандельштам

Ах, если бы игрушечные волки
В стране, где отщепенцы валят ёлки,
Тифозную воспитывали вошь!
«Ты выронишь меня или вернёшь…»

Под крышечкой небесного бисквита
Кипит себе в кастрюльке общепита
Теплушечный удушливый мирок,
Да жидкий чай, да чёрный уголёк,

Да рыбий жир, замешанный на грязи.
Эх, некому подчас ввернуть «фуясе».
Купает птиц в лохани кислых щей
Воронеж ненавистный и ничей,

Где бытность удивительнее сказки…
Где опер на допросе строит глазки,
Где ворон носит чёрный макинтош.
«Воронеж –– блажь, Воронеж –– ворон, нож…»

«Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь...»
Какое там! Не пустит, не вернёт:
Воронеж –– вор, Воронеж –– сторож, лёд.

А.Григорьев

[Liza]

Встречное предложение

я вам вот что скажу сюцай
хоть предвижу смешной ответ
как нам в лица свет ни мерцай
за мерцанием мира нет
жизнь с убогим комплектом благ
и созвездий небесный круг
только видимость полый лак
сердцевину повыгрыз жук
прочен кол да в гнилое вбит
так что впредь не делайте вид

или вот что сенсей скажу
где весенний лесов убор
я давно на него гляжу
я не вижу его в упор
самой что ни на есть луны
блеск лишь быстрая соль в воде
не настолько же мы глупы
и самих-то нас нет нигде
годы пота пуды труда
смысла нет объяснять куда

разотрите мне лучше тушь
аккуратно вымойте кисть
вместо оборотней и душ
обреченных в геенне грызть
гной и купленных на корню
мертвецов за пук по грошу
я вам ярче свет сочиню
я вам лучше мир напишу
ради радости этой всей
помолчите в ответ сенсей

А.Цветков

[xy]

Liza

[Liza]

Спасибо.

[Liza]

МЕСТОИМЕНИЯ

Предательство, которое в крови.
Предать себя, предать свой глаз и палец,
предательство распутников и пьяниц,
но от иного, Боже, сохрани.
Вот мы лежим. Нам плохо. Мы больной.
Душа живет под форточкой отдельно.
Под нами не обычная постель, но
тюфяк-тухляк, больничный перегной.
Чем я, больной, так неприятен мне,
так это тем, что он такой неряха:
на морде пятна супа, пятна страха
и пятна черт чего на простыне.
Еще толчками что-то в нас течет,
когда лежим с озябшими ногами,
и все, что мы за жизнь свою налгали,
теперь нам предъявляет длинный счет.
Но странно и свободно ты живешь
под форточкой, где ветка, снег и птица,
следя, как умирает эта ложь,
как больно ей и как она боится.

Л.Лосев

[stas666]

Я зовусь Горбатою Принцессой,
Мне ни лжи, ни жалости не надо!
Всем плевать, что голос мой чудесен,
Что умна я, но, увы, - горбата!
Не со мной танцуют полонезы,
И не мне свиданья назначают.
Что мне пользы в том, что я - принцесса,
Раз не ждут, не любят, не скучают?!
Кавалеры - милы и пригожи,
Мне в лицо умея улыбаться,
За моей спиною корчат рожи,
И на горб мой мерзкий тычут пальцем.
Полюбила я бродить по лесу,
Подружилась с бабкою-ведуньей.
Ей плевать на то, что я -принцесса,
И вдвойне - на то,что я -горбунья.
Часто, сказки слушая её,
Я, в тулуп ей ткнувшись, лила слёзы,
И уже не вспомню в день какой,
Сказку услыхала про утёсы.
"После полнолунья, на рассвете,
Волшебством наделены утёсы!
И тому кто чист, душою светел,
Будет дан ответ на все вопросы!"
Потому-то я стою под ветром
На утёсе, над бурлящей бездной,
Словно жениха, я жду рассвета,
И меня терзает неизвестность.
Брызгами покрыта, точно пылью,
Вся дрожа, я встретила восход...
В то мгновенье в сложенные крылья
Превратился мой проклятый горб.
Я шагнула - в небо, а не в пропасть!
Ветер, солнце встретили меня...
Взмахи крыльев...А по телу - лёгкость!
А над миром - алая заря!
Я летала чайкой над волнами,
Я парила в небесах орлом...
После, спрятав крылья за плечами,
Возвратилась во дворец - в свой дом.
И с тех пор живу! Пою - не плачу!
Бережно свою лелею тайну...
А насмешникам-красавцам сдачи
Я даю улыбкой лучезарной.
Тот. кто смотрит сердцем - не глазами,
Замечал. как после полнолунья
Поутру летают над волнами
Добрые уродцы и горбуньи.
Прячет звёзды в глубине колодец,
Штукатурка - красочные фрески...
Так порой скрывает горб-уродец
Два крыла - трепещущих и дерзких!

2009
Капаленшвили

[Liza]

Я ПИШУ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН


В. Аксенову


В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.

Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь как в туман
от пролога к эпилогу.

Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.

В путь героев снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.

Вымысел – не есть обман.
Замысел – еще не точка.
Дайте дописать роман
до последнего листочка.

И пока еще жива
роза красная в бутылке,
дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке:

Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить...

Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.

Б.Окуджава

[Liza]

************************************************** ***********

О стены клетки бьется
испуганная птица:
опущенны решетки,
захлопнулась темница.
О, только б не смириться,
вкусив от плена манны!
О, только б не застыла
душа поэта. AMEN!

Недотыкомка

************************************************** **************

[Liza]

* * *

Воскресенье. Тепло. Кисея занавески полна
восклицаньями грузчика, кои благопристойны и кратки,
мягким стуком хлебных лотков, т.е. тем, что и есть тишина.
Спит жена. Ей деревья снятся и грядки.

Бесконечно начало вовлечения в эту игру
листьев, запаха хлеба, занавески кисейной,
солнца, синего утра, когда я умру,
воскресенья.

Л.Лосев

[Liza]

***

Он не пишет стихов, будто высохший глянцевый Parker.
Он давно не смотрел в это небо без рамок окна…
Узнавая тебя на аллее осеннего парка,
Он не скажет «Красива!..», а грустно отметит «Одна…»

А когда-то Он мог…
даже глупости были с-т-и-х-а-м-и,
даже сердце легко отбивало упрямый хорей…

Но белеет блокнот, будто поле - большими снегами,
и нетронутый лист спит под взглядом ночных фонарей…

Ты его разбуди яркой кляксой, похожей на осень!
Влей рябиновый сок вместо скучных, унылых чернил…
И смешную листву заплети в благородную проседь -
эту рыжую страсть строгим прядям поэта верни!

***
Он пройдёт, не спеша, по аллеям осеннего парка,
промурлыкав о том, как скучны нам форматы окна…
и напишет стихи, будто новенький глянцевый Parker…
Он узнает тебя… и уверенно скажет - «Она!!..»

Свет Мой
http://www.stihi.ru/avtor/svetlanaa

[Liza]

Песни счастливой зимы

Песни счастливой зимы
на память себе возьми,
чтоб вспоминать на ходу
звуков их глухоту;
местность, куда, как мышь,
быстрый свой бег стремишь,
как бы там не звалась,
в рифмах их улеглась.

Так что, вытянув рот,
так ты смотришь вперед,
как глядит в потолок,
глаз пыля, ангелок.
А снаружи -- в провал --
снег, белей покрывал
тех, что нас занесли,
но зимы не спасли.

Значит, это весна.
То-то крови тесна
вена: только что взрежь,
море ринется в брешь.
Так что -- виден насквозь
вход в бессмертие врозь,
вызывающий грусть,
но вдвойне: наизусть.

Песни счастливой зимы
на память себе возьми.
То, что спрятано в них,
не отыщешь в иных.
Здесь, от снега чисты,
воздух секут кусты,
где дрожит средь ветвей
радость жизни твоей.

И.Бродский

[Liza]

Стихи в апреле

В эту зиму с ума
я опять не сошел, а зима
глядь и кончилась. Шум ледохода
и зеленый покров
различаю -- и значит здоров.
С новым временем года
поздравляю себя
и, зрачок о Фонтанку слепя,
я дроблю себя на сто.
Пятерней по лицу
провожу -- и в мозгу, как в лесу,
оседание наста.

Дотянув до седин,
я смотрю, как буксир среди льдин
пробирается к устью. Не ниже
поминания зла
превращенье бумаги в козла
отпущенья обид. Извини же
за возвышенный слог;
не кончается время тревог,
не кончаются зимы.
В этом -- суть перемен,
в толчее, в перебранке Камен
на пиру Мнемозины.

апрель 1969
И.Бродский

[Liza]

ОСТАНОВКА В ПУСТЫНЕ

Теперь так мало греков в Ленинграде,
что мы сломали Греческую церковь,
дабы построить на свободном месте
концертный зал. В такой архитектуре
есть что-то безнадежное. А впрочем,
концертный зал на тыщу с лишним мест
не так уж безнадежен: это - храм,
и храм искусства. Кто же виноват,
что мастерство вокальное дает
сбор больший, чем знамена веры?
Жаль только, что теперь издалека
мы будем видеть не нормальный купол,
а безобразно плоскую черту.
Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.

Прекрасно помню, как ее ломали.
Была весна, и я как раз тогда
ходил в одно татарское семейство,
неподалеку жившее. Смотрел
в окно и видел Греческую церковь.
Все началось с татарских разговоров;
а после в разговор вмешались звуки,
сливавшиеся с речью поначалу,
но вскоре - заглушившие ее.
В церковный садик въехал экскаватор
с подвешенной к стреле чугунной гирей.
И стены стали тихо поддаваться.
Смешно не поддаваться, если ты
стена, а пред тобою - разрушитель.

К тому же экскаватор мог считать
ее предметом неодушевленным
и, до известной степени, подобным
себе. А в неодушевленном мире
не принято давать друг другу сдачи.
Потом туда согнали самосвалы,
бульдозеры... И как-то в поздний час
сидел я на развалинах абсиды.
В провалах алтаря зияла ночь.
И я - сквозь эти дыры в алтаре -
смотрел на убегавшие трамваи,
на вереницу тусклых фонарей.
И то, чего вообще не встретишь в церкви,
теперь я видел через призму церкви.

Когда-нибудь, когда не станет нас,
точнее - после нас, на нашем месте
возникнет тоже что-нибудь такое,
чему любой, кто знал нас, ужаснется.
Но знавших нас не будет слишком много.
Вот так, по старой памяти, собаки
на прежнем месте задирают лапу.
Ограда снесена давным-давно,
но им, должно быть, грезится ограда.
Их грезы перечеркивают явь.
А может быть, земля хранит тот запах:
асфальту не осилить запах псины.
И что им этот безобразный дом!
Для них тут садик, говорят вам - садик.
А то, что очевидно для людей,
собакам совершенно безразлично.
Вот это и зовут: "собачья верность".
И если довелось мне говорить
всерьез об эстафете поколений,
то верю только в эту эстафету.
Вернее, в тех, кто ощущает запах.

Так мало нынче в Ленинграде греков,
да и вообще - вне Греции - их мало.
По крайней мере, мало для того,
чтоб сохранить сооруженья веры.
А верить в то, что мы сооружаем,
от них никто не требует. Одно,
должно быть, дело нацию крестить,
а крест нести - уже совсем другое.
У них одна обязанность была.
Они ее исполнить не сумели.
Непаханое поле заросло.
"Ты, сеятель, храни свою соху,
а мы решим, когда нам колоситься".
Они свою соху не сохранили.

Сегодня ночью я смотрю в окно
и думаю о том, куда зашли мы?
И от чего мы больше далеки:
от православья или эллинизма?
К чему близки мы? Что там, впереди?
Не ждет ли нас теперь другая эра?
И если так, то в чем наш общий долг?
И что должны мы принести ей в жертву?

И.Бродский

[Liza]

Лада

Как славно улыбается собака,
восточно-европейская овчарка!
Хоть эта раса очень схожа с волком,
и морды их - ну, на одно лицо...

Как честно улыбается собака,
чистейшего чепрачного окраса, -
приветливая преданная Лада
на стройных золотящихся ногах!

Как умно улыбается собака,
с клыков язык потешно свесив набок!
Её глаза доверием лучатся
и многое умеют говорить...

И сказано в глазах: "Я понимаю
не только "фас", "апорт", "вперёд" и "рядом".
Мне ведомо и большее - иное...
Но главное, я очень вас люблю!

А ведома мне времени жестокость -
всего десяток лет живут собаки.
И хворую дряхлеющую суку
хозяевам в квартире не стерпеть.

И потому приходит мрачный доктор
и в душном "чёрном вороне" казённом
смердящую от хвори животину
увозит - по науке усыплять...

Как верно то, что в школе будут дети,
к которым я за долгий век привыкла.
И ваш укол в бедро иглой гуманной -
бесспорно мудр...
Я очень вас люблю."

С.Шелковой

[Liza]

Пастух

Пёс бело-рыжий по имени Норд -
нету на свете приветливей морд.
Колли шотландский, овечий пастух,
горного луга улыбчивый дух.
Звонки служивого лая слова.
Красно-зелёная клетка жива,
ведь на дубовой осенней горе
красно-зелёное - в спелой поре!
А под другою, еловой, горой
скачет на лошади дерзкий Роб Рой.

Он благородный разбойник. И он -
смелая явь, ибо смерть - только сон.
Ворон-бродяга уселся на ель,
в узком ручье проблеснула форель.
Колли, рачительный пастырь-отец,
в купу сгоняет вечерних овец.
Смерклось. Свобода - чиста, холодна.
Клетчатым пледом укрыта страна.
Сонное стадо сползает с горы.
Очи овчарки. Созвездий миры.

С.Шелковой

[Liza]

Говори...

Говори о столетиях, словно о прожитом дне
на скалистых отрогах, где небо всегда голубое,
где бездомные ветры разносят молитву гобоя
и противно хихикают скрипки при полной луне.

Говори, чтоб земля под ногами куда-то плыла,
чтобы звёзды - шальные детишки синьора заката
колыбельку луны не сменяли на яркое злато -
в жарких лапах земного огня очень мало тепла.

Говори, словно тысяча юношей разом поёт
о немыслимо страшной, отчаянной девушке-боли,
что в театре подлунном играет заглавные роли -
твёрдый знак, неумело себя выдающий за йот.

Говори, даже если крикливым земным языкам
не обучен, скитаясь по гаваням, докам, причалам,
чтобы время немое, что тысячи вёсен молчало
прошептало: «Люблю... никогда... никому... не отдам...»

Т.Раджабов

[Liza]

Почерк Достоевского

С детских лет отличался от прочих
Достоевского бешеный почерк —
бился, дёргался, брызгался, пёр
за поля. Посмотрите-ка письма
с обличеньем цезаропапизма,
нигилизма, еврейских афёр,
англичан, кредиторов, поляков —
частокол восклицательных знаков!!!
Не чернила, а чернозём,
а под почвой, в подпочвенной черни
запятых извиваются черви
и как будто бы пена на всём.
Как заметил со вздохом графолог,
нагулявший немецкий жирок,
книги рвутся и падают с полок,
оттого что уж слишком широк
этот почерк больной, allzu russisch...
Ну, а что тут поделать — не сузишь.

Л.Лосев

[Liza]

Слова для романса «Слова» № 2

Чего их жалеть — это только слова!
Их просто грамматика вместе свела,
в случайную кучу свалила.
Какая-то женщина к ним подошла,
нечаянной спичкой слова подожгла,
случайно спалила.
И этим мгновенным, но сильным огнём
душа озарилась. Не то что как днём —
как ночью, но стало судьбою,
что выросла тень моя и, шевелясь,
легла на деревьев ветвистую вязь,
на тучи, на звёзды, пока не слилась
со тьмою.

Л.Лосев

[Liza]

Среди звезд

Пусть мчитесь вы, как я покорны мигу,
Рабы, как я, мне прирожденных числ,
Но лишь взгляну на огненную книгу,
Не численный я в ней читаю смысл,

В венцах, лучах, алмазах, как калифы,
Излишние средь жалких нужд земных,
Незыблемой мечты иероглифы,
Вы говорите: "Вечность - мы, ты - миг.

Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной
Ты думы вечной догоняешь тень;
Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный
К тебе просился беззакатный день.

Вот почему, когда дышать так трудно,
Тебе отрадно так поднять чело
С лица земли, где всё темно и скудно,
К нам, в нашу глубь, где пышно и светло".

А.Фет