Стиш. Вроде юморной

[Лизавета]

Сообщение от Liza

* * *

Он продолжал свой путь, кусая розу
В.Рождественский

с совсем уж окрававленным ротищем
явился наш калиф в родной гарем
задал он шороху дурищам,
когда их многократно отымел...

[Лизавета]

Сообщение от Liza

Сонет о мёде.

Сияет мед на блюдечке стеклянном.
Посланец неба! Гость благоуханный!
.
Д.Кленовский

кому Бог послал кусочек сыра,
а мне вот меда баночку послал,
я не ходила с просьбою по миру,
открыла шкаф-он там уже стоял...

[Лизавета]

Сообщение от Liza

ВЕЧЕР

И торопливей, молчаливей
Ложится по долине тень.

Ф.Тютчев

обычно тени говорят,
а тут решили помолчать
под тихий колокольный звон
им так не хочется кричать...

[Liza]

[Liza]

* * *

Молодые девушки
похожи лицом
на небо,
на ветер,
на облака.
Потом из них получаются
верные жены,
лица которых похожи
на дома,
на мебель,
на хозяйственные сумки.
Но их дочери
вновь похожи лицом
на небо, ветер
и весенние ручейки.

А.Метц

[Liza]

* * *

Безденежный человек
ходит по городу.
Туманные звезды
дрожат на морозе.

Безденежный человек –
безрукий человек,
безногий человек,
безглазый человек.

В городе зажигаются огни,
и все видят –
у безденежного человека
голубые глаза.

Это не помогает.

А.Метц

[Трава]

Саша Черный

СТИЛИЗОВАННЫЙ ОСЕЛ
(Ария для безголосых)

Голова моя - темный фонарь с перебитыми стеклами,
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными, пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.

Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалёзно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.

Я люблю апельсины и все, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: "Не поэзия - шваль!"

Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженой магнезии,
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.

Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял - невежда. К нечистому! Накося - выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу...
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пятками,
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую все это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду на бесстыжих руках...
<1909>

[Liza]

Вежливость

Спросят меня -
Всегда отвечу:
«Спасибо, прекрасно, в добрый час.»
Спросят меня –
Скажу с улыбкой:
«Спасибо, чудесно, а как у Вас?»
Всегда отвечу,
Всегда с улыбкой,
Когда ни спросят,
Вежливо так….
НО ПОРОЮ

Мне жаль,

Что так вежливы все

А.Милн

[Liza]

Сова и Кошка

Прекрасная Кошечка с другом-Совой
По морю отправились в путь.
В лодку деньжат захватили с собой
И сладкого меда чуть-чуть.
Глаза свои круглые к звездам подняв,
Сова под гитару поет:
«О, дивная Кошечка, Пусси - май лав,
Ты сердце пленила мое.
Мо-е,
Мо-е,
Ты сердце пленила мое!»

А Кошка в ответ: «Тебя лучше нет,
И как ты чудесно поешь!
С тобой, молодец – хоть сейчас под венец.
Но где ты колечко найдешь?»
И путь их был долог: по Морю и Долу,
Туда, где в Дремучем лесу
Стоит Мудрый Свин – в парике господин–
С кольцом золотым на носу.
На носу?
На носу!
С кольцом золотым на носу

«Любезный ты наш, кольцо не продашь?
Его мы искали весь год!»
«Что ж, за шиллинг – берите и венчаться бегите
К Индюку, что на горке живет».
Вот они поженились и вдвоем веселились:
Ели мясо с сушеной айвой
И, рука в руке, на прибрежном песке
Танцевали под полной луной!
Под луной,
Под луной!
Танцевали под полной луной!

Э.Лир

[Liza]

On Monsieur's Departure

I grieve and dare not show my discontent,
I love and yet am forced to seem to hate,
I do, yet dare not say I ever meant,
I seem stark mute but inwardly do prate.
I am and not, I freeze and yet am burned,
Since from myself another self I turned.

My care is like my shadow in the sun,
Follows me flying, flies when I pursue it,
Stands and lies by me, doth what I have done.
His too familiar care doth make me rue it.
No means I find to rid him from my breast,
Till by the end of things it be supprest.

Some gentler passion slide into my mind,
For I am soft and made of melting snow;
Or be more cruel, love, and so be kind.
Let me or float or sink, be high or low.
Or let me live with some more sweet content,
Or die and so forget what love ere meant.

Elizabeth I, Queen of England

[bor-50]

Беззащитный человек
Утопает в море.
Хоть улыбка на лице,
А какое горе!

[Liza]

Сообщение от bor-50

Беззащитный человек
Утопает в море.
Хоть улыбка на лице,
А какое горе!

Эмили Дикинсон, практически .
Привет, Бор

[xy]

Лиза! Я тебя вижу!
Привет!
Сработала примета - Лиза на форуме, значит рассвет скоро.

[Liza]

Сообщение от xy

Сработала примета - Лиза на форуме, значит рассвет скоро.

Сработала примета? ;) Вы спать пошли, Ху - ночной чатщанщик?

[xy]

Сообщение от Liza

Вы спать пошли

Пока нет.
Трудно мне далось (далась) ветка о ихбине.
не спиться пока.

[Liza]

Сообщение от xy

не спиться пока.

Нужна пауза для меры...Отдохните.

[xy]

Сообщение от Liza

Нужна пауза для меры...Отдохните

Что то мне подсказывает, что это совет врача.

Не могу не прислушаться.
Лиза! как там пелось у Кима?
".... Ты прав, а я не прав"(с)
Спасиб за совет.
До встречи.

[Liza]

***
Смеюсь навзрыд среди кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал -
Как на венецианском карнавале

Что делать мне? Бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?
Надеюсь я - под маскою зверей
У многих человеческие лица.

Все в масках, париках - все, как один.
Кто сказочен, а кто - литературен.
Сосед мой справа - грустный арлекин,
Другой палач, а каждый третий - дурень.

Я в хоровод вступаю хохоча,
Но все-таки мне неспокойно с ними, -
А вдруг кому-то маска палача
Понравится, и он ее не снимет?

Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным?
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?

Вокруг меня смыкается кольцо,
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так-так, мое обычное лицо
Все остальные приняли за маску.

Петарды, конфетти! Но все не так...
И маски на меня глядят с укором.
Они кричат, что я опять не в такт,
Что наступаю на ноги партнерам.

Смеются злые маски надо мной,
Веселые - те начинают злиться,
За маской пряча, словно за стеной,
Свои людские подлинные лица.
(…)
Я в тайну масок все-таки проник.
Уверен я, что мой анализ точен:
И маска равнодушья у иных -
Защита от плевков и от пощечин.
(…)
Как доброго лица не прозевать,
Как честных угадать наверняка мне?
Они решили маски надевать,
Чтоб не разбить свое лицо о камни.

В.Высоцкий

[Liza]

Осины

Еще тепло и в доме и снаружи,
Еще листва не падает с вершин,
Но шорох ливня и дыханье стужи
Я различаю в шелесте осин.

В деревне - шум, народ делами занят:
Из лавок - гул, из кузни - перезвон,
В трактире хор лихую песню тянет -
Почти полвека не смолкает он.

Но звук иной заполонил темнины
Безлюдных троп, где неба бесприют,
Где правит ночь, и шепотом осины
Из мрака тени спящие зовут…

Из погребов, из глубины каминной,
Как из могил, на лунные огни,
Под шум грозы и посвист соловьиный
На перекрестках сходятся они.

И проступает вечности замшелость
Сквозь сон эпох и груды шелухи,
И слышишь ад, не вслушиваясь в шелест
Такой же тихий, как мои стихи.

И днем и ночью шепчутся осины,
И с ними в лад шумит моя листва…
Тот не поймет печали без причины,
Кому другие ближе дерева.

Э.Томас

[Liza]

***
Гордо иду я в пути.
Ты веришь в меня?
Мчатся мои корабли.
Ты веришь в меня?
Дай Бог для тебя ветер попутный,
Бурей разбиты они.
Ты веришь в меня?
Тонут мои корабли!
Ты веришь в меня!
Дай Бог для тебя ветер попутный!

Е.Гуро

[Liza]

ГОТИЧЕСКАЯ МИНИАТЮРА

В пирном сводчатом зале,
в креслах резьбы искусной
сидит фон Фогельвейде:
певец, поистине избранный.
В руках золотая арфа,
на ней зелёные птички,
на платье его тёмносинем
золоченые пчелки.
И, цвет христианских держав,
кругом благородные рыцари,
и подобно весенне-белым
цветам красоты нежнейшей,
замирая, внимают дамы,
сжав лилейно-тонкие руки.
Он проводит по чутким струнам:
понеслись белые кони.
Он проводит по светлым струнам:
расцвели красные розы.
Он проводит по робким струнам:
улыбнулись южные жёны.
Ручейки в горах зажурчали,
рога в лесах затрубили,
на яблоне разветвлённой
качаются птички.
Он запел, — и средь ночи синей
родилось весеннее утро.
И в ключе, в замковом колодце,
воды струя замолчала;
и в волненьи черезвычайном
побледнели, как месяц, дамы,
на мечи склонились бароны...
И в высокие окна смотрят,
лучами тонкими, звезды.
.........................
Так, в прославленном городе Вартбурге,
славнейший певец Саксонии —
поет, радость дам и рыцарей,
Вальтер фон Фогельвейде.

Е.Гуро

[Liza]

ПОЛЕВУНЧИКИ

Полевые мои Полевунчики,
Что притихли? Или невесело?
— Нет, притихли мы весело —
Слушаем жаворонка.

Полевые Полевунчики,
Скоро ли хлебам колоситься?
— Рано захотела — еще не невестились.

Полевые Полевунчики,
что вы пальцами мой след трогаете?
Мы следки твои бережем, бережем,
а затем, что знаем мы заветное,
знаем, когда ржи колоситься.

Полевые Полевунчики,
Что вы стали голубчиками?
— Мы не сами стали голубчиками,
а знать тебе скоро матерью быть —
То-то тебе свет приголубился.

Е.Гуро

[Liza]

С днём Учителя!
"Мне кажется, что я пью звёзды!"

[stas666]

Жил на свете ласка верный
Многодетный и семейный
Он теперь на дубе мертвом
Из ружья, висит, застрелен.

Жил на свете ворон черный
Вор, насильник и убийца
Он теперь на дубе мертвом
Вверх тормашками пылится.

Жил сорока длиннохвостый
Деловитый и болтливый
Защищаться бесполезно
От убийц неторопливых.

Так без радости и боли
На сухой дубовой ветке
Их качает поневоле,
Кроет снегом, сушит ветром.

И других таких же тварей -
Кость да кожа, клюв и перья -
Погубили, привязали
Здесь на вечное терпенье
Эдвард Томас Перевел Яков Фельдман

[Liza]

Готично. А мы сегодня жизнеутверждающие...

[stas666]

жил человек с человеком,
времени не замечая,
век, а может быть, меньше.
был он порою счастлив,
а иногда – не очень…
все же «не очень» - реже…
Ну а когда «не очень»
он принимался думать
и задавать вопросы –

сколько ударов сердца
выдержит этот вечер?
и у кого ночует
счастье, когда «не очень»?
или зачем кому-то
снятся чужие сны?

он говорил о вечном
непониманье сердца,
вновь расставлял по полкам
мелочи прошлой жизни
и разбивал копилку
планов на новый век…
дал человек человеку
время понять и вспомнить.

стрелки догнали полночь,
сердце устало думать
и перестало биться.


Нелли Ткаченко

[Liza]

Ворот

«Спать пора! Свеча сгорела,
Да и ты, моя краса, -
Голова отяжелела,
Кудри лезут на глаза.

Стань вот тут перед иконы,
Я постельку стану стлать.
Не спеши же класть поклоны,
«Богородицу» читать!

Видишь, глазки-то бедняжки
Так и просятся уснуть.
Только ворот у рубашки
Надо прежде расстегнуть».

-»Отчего же, няня, надо?»
-»Надо, друг мой, чтоб тобой,
Не сводя святого взгляда,
Любовался ангел твой.

Твой хранитель, ангел божий,
Прилетает по ночам,
Как и ты, дитя, пригожий,
Только крылья по плечам.

Коль твою он видит душку,
Ворот вскрыт - и тих твой сон:
Тихо справа на подушку,
Улыбаясь, сядет он;

А закрыта душка, спрячет
Душку ворот - мутны сны:
Ангел взглянет и заплачет,
Сядет с левой стороны.

Над тобой господня сила!
Дай, я ворот распущу.
Уж подушку я крестила -
И тебя перекрещу».

А.Фет

[Liza]

Я бы дал тебе знать

Время смолчит, мне же не промолчать,
Только время знает цену расплат;
Если бы смог, я бы дал тебе знать.

Если оркестр нас не сможет пронять,
Если вдруг заплачем от клоунад,
Время смолчит, мне же не промолчать.

Нет судеб, впрочем, чтобы предсказать,
Без слов повторю, что люблю стократ,
Если бы смог, я бы дал тебе знать.

Откуда - то ветры берутся опять,
А листьев должен коснуться распад;
Время смолчит, мне же не промолчать,

Похоже, росток хочет розой стать,
Но намерен здесь задержаться взгляд;
Если бы смог, я бы дал тебе знать.

Представь же, что реки уходят вспять,
Что с места ушёл батальон солдат;
Ведь время смолчит, а мне не молчать?
Если бы смог, я бы дал тебе знать.

Wystan Hugh Auden

[stas666]

На далёкой планете (её назовём - Ценендера)
Проживал одиноко в огромном дворце властелин;
По утрам он печально седлал своего дромадера,
И скакал, и искал человека средь гор и долин.

Не досталось Экзилию хоть небольшого народа,
На планете пустой горевал безнародный король…
Ни дворян, ни мещан, ни крестьян, ни паршивого сброда;
Так сказала статистика: численность подданных – ноль.

Длился век властелина тосклив, безотраден и долог:
Как шаром покати! Потерпели все поиски крах…
Но явился однажды к Экзилию роботехнолог,
Именуемый Трурлем и очень известный в мирах.

Смастерил он из грязи князей уже несколько дюжин,
Делал спутники, роботов, топливо гнал для ракет;
Был он многим окрестным владыкам полезен и нужен,
Хоть не всё было ладно у Трурля по части анкет.

Обделённый Экзилий, однако, плевал на анкеты:
«Изготовь мне, технолог, людей – миллион или два.
Для восьми королей ты народом заполнил планеты -
Вот такая в соседних галактиках ходит молва».

Тот в ответ: «Миллион или два – это просто убого!
Закажи миллионов не менее ста двадцати;
Для планеты обширной такой – и сто сорок не много.
Обеспечу тебе население – только плати!»

У технолога Трурля готовы на всё прейскуранты;
Был получен задаток – и взялся технолог за труд:
Засвистели фотоны, со скрежетом двинулись кванты,
И со скоростью света пошёл из реактора люд.

Правда, люд очень мелкий, упрятанный в ящик из стали, -
В этот ящик Экзилий глядел сквозь кривое стекло;
Но налоги в казну поступать и из ящика стали,
Под стеклом засновали людишки - и дело пошло!

Всё в порядке… Пора королю расплатиться по счёту…
Но Экзилий сурово на Трурля с престола глядел:
«Нет, не стану платить за халтурную эту работу!
Кстати, ждёт тебя суд и расправа – по парочке дел.

Эти роботы рядом со мною – не мелочь, по счастью;
Ты их сам наклепал для охраны особы моей…
В общем, так: за попытку финансовых диспутов с властью –
Ну-ка, взять его, хлопцы! В тюрьму до скончания дней!»

Но Экзилий дотоле не ведал подобного срама:
Лапы роботов тщетно пытались схватить пустоту…
«Ты не понял, король: пред тобою моя голограмма!
Не достанешь меня: я давно на ракете ту-ту!»

Так и вышло: остался Экзилий с людьми и с деньгами,
А технолог сбежал, лишь задаток упрятав в карман –
Богатеет теперь, шевеля, как и прежде, мозгами,
На планете другой, где вокруг - непроглядный туман.

Непрерывно с тех пор проклинал он причину побега,
О коварном монархе он всем и везде говорил;
Но сказал Клапауциус, старый и мудрый коллега:
«Эту кашу зачем ты, мой друг, вообще заварил?

Оказался ты с этим проектом в огромнейшей… луже:
(И покрепче сказал бы, но ругани я не люблю);
После этой работы всем стало не лучше, а хуже:
Человечкам твоим, и тебе, и ещё – королю».

Да, всё верно: несчастный изгнанник морально оплёван,
Он помог королю – и теперь обвинён в мятеже;
А народец? – он в ящик, где тесно и душно, закован;
А монарх? – он народцем весьма недоволен уже.

Управленье народом ему удаётся не слишком,
То немного прижмёт, то отпустит опять тормоза;
Давит кнопки, чтоб не было лишней свободы мыслишкам;
Только в ящике – худо, и всё нарастает буза.

Там прибавит, убавит вот здесь, этот блок – перестроит,
В этом что-то усилит, а этот – совсем отключит;
Но опять говорит по утрам ему главный андроид,
Что народец пищит, и что ящик всё больше трещит.

Даже если катод поменяет местами с анодом –
Проку нету от этих замен для решенья проблем.
Что же делать Экзилию с этим несносным народом?
Не расскажут Азимов и Кларк, не поведает Лем…

Сергей Шоргин

[stas666]

На улице дует проклятый самум,
Сквозь мглу пробираются все наобум
И думают, видя, какой я веселый:
"Похитил шайтан у несчастного ум!"

А я пью вино и вкушаю еду,
Сижу, напеваю, как будто в бреду,
И жаль мне, что праздник конца рамадана
Бывает всего лишь однажды в году.

Я знаю, что явится нынче ифрит,
А может, Хоттабыч ко мне прилетит
И целый кувшин мне шербета подарит,
И гурия нынче досуг усладит.
C.Шоргин

[Liza]

ЛАГУНА

I

Три старухи с вязаньем в глубоких креслах
толкуют в холле о муках крестных;
пансион "Аккадемиа" вместе со
всей вселенной плывет к рождеству под рокот
телевизора; сунув гроссбух под локоть,
клерк поворачивает колесо.


II

И восходит в свой номер на борт по трапу
постоялец, несущий в кармане граппу,
совершенный никто, человек в плаще,
потерявший память, отчизну, сына;
по горбу его плачет в лесу осина,
если кто-то плачет о нем вообще.


III

Венецийских церквей, как сервизов чайных,
слышен звон в коробке из-под случайных
жизней. Бронзовый осьминог
люстры в трильяже, заросшей ряской,
лижет набрякший слезами, лаской,
грязными снами сырой станок.


IV

Адриатика ночью восточным ветром
канал наполняет, как ванну, с верхом,
лодки качает, как люльки; фиш
а не вол в изголовьи встает ночами,
и звезда морская в окне лучами
штору шевелит, покуда спишь.


V

Так и будем жить, заливая мертвой
водой стеклянной графина мокрый
пламень граппы, кромсая леща, а не
птицу-гуся, чтобы нас насытил
предок хордовый Твой, Спаситель
зимней ночью в сырой стране.


VI

Рождество без снега, шаров и ели
у моря, стесненного картой в теле;
створку моллюска пустив ко дну,
пряча лицо, но спиной пленяя,
Время выходит из волн, меняя
стрелку на башне - ее одну.


VII

Тонущий город, где твердый разум
внезапно становится мокрым глазом,
где сфинксов северных южный брат,
знающий грамоте лев крылатый
книгу захлопнув, не крикнет "ратуй"!
в плеске зеркал захлебнуться рад.


VIII

Гондолу бьет о гнилые сваи
звук отрицает себя, слова и
слух; а так же державу ту,
где руки тянутся хвойным лесом
перед мелким, но хищным бесом
и слюну леденит во рту.


IX

Скрестим же с левой, вобравшей когти,
правую лапу, согнувши в локте;
жест получим, похожий на
молот в серпе - и как черт Солохе,
храбро покажем его эпохе,
принявшей образ дурного сна.


X

Тело в плаще обживает сферы,
где у Софии, Надежды, Веры
и Любви нет грядущего, но всегда
есть настоящее, сколь бы горек
не был вкус поцелуев обре и гоек,
и города, где стопа следа


XI

не оставляет, как челн на глади
водной, любое пространство сзади,
взятое в цифрах, сводя к нулю,
не оставляет следов глубоких
на площадях, как "прощай", широких,
в улицах узких, как звук "люблю".


XII

Шпили, колонны, резьба, лепнина
арок, дворцов и мостов; взгляни на-
верх: увидишь улыбку льва
на охваченной ветром, как снегом, башне,
несокрушимой, как злак вне пашни
с поясом времени вместо рва.


XIII

Ночь на Сан-Марко. Прохожий с мятым
лицом, сравнимым во тьме со снятым
с безымянного пальца кольцом, грызя
ноготь, смотрит, объят покоем,
в то "никуда", задержаться в коем
мысли можно, зрачку - нельзя.


XIV

Там, за нигде, за его пределом
- черным, бесцветным, возможно, белым -
есть какая-то вещь, предмет.
Может быть, тело. В эпоху тренья
скорость света есть скорость зренья;
даже тогда, когда света нет.

И.Бродский

[Liza]

Серебро

как Осип приходит на голос
Иосиф приходит на звук
страстная Маринина совесть
лакает у Анны из рук

Бориса ночное гаданье
на бледной как Блок простыне
и Гумми готовит восстанье
и призраки башен во мгле

Серёжину пьяную тройку
Володя поймал на скаку
он нынче поедет на Мойку
а завтра и вовсе в Баку

шаманским речам Велимира
ответствует Максимильян
и плачет небесная лира
и льётся бессмертье в стакан.

А.Коровин

[Liza]

БРОДСКОМУ

Внутри береза белая – черна.
Внутри бревна, как и внутри зерна
живет страна, где каждый угол черен.
И черный в ней молекульный народ,
где каждый черен, как подземный крот.
И воздух черен – воздух бревен, зерен.

И кажется оттуда, из нутра,
что здесь, снаружи вещества с утра
черно, как там, где черный мир бесспорен.
Отметим: никакого цвета нет.
Есть только свет, упавший на предмет.
А цвет предмета иллюзорен.

Псы видят в сером весь предметный ряд.
Термиты – в желтом. Так нам говорят.
А лошадь пьет из красного арыка.
Что знает тварь? Как различает тварь
траву и кровь, пурпур и киноварь?
Отсутствует межвидовой словарь.
И сущность твари безъязыка.

Как добываем мы из недр зрачка
термита, пса, мустанга и сверчка,
знак преломленья, писка, рева, рыка?
Отметим: никакого знака нет
того, как тварь воспринимает свет,
ложащийся всей грудью на предмет
почти божественно и дико.

Я знаю, что внутри у нас черно,
как в каждой твари и предмете. Но
на выходе хрусталика дано
нам различать все преломленья света,
ударившего в камень и вино,
в березу, в воду, в пахоту, в зерно
и даже в голову поэта.

Но мы не знаем ничего о том,
что значит свет, поток, фотон, фантом.
Прозрачный луч, слепящий ветер.
И никогда об этом не прочтем
на этом свете и на свете том,
непреломляющемся свете.

В.Дозорцев

[Liza]

В ГОРОДЕ N

Город детства лучше не навещать –
Ничего не случилось в вашей слободке.
Та же церковь, круглая, похожая на печать
В вашем паспорте на вашей фотке,

Тот же мост, лежащий животом на Оке,
Те же куры, хохлаты и кареоки.
И под вечер – с хроматикой на руке
То же матерное караоке.

Мат – беззлобный, как и в твои времена.
Переводится так же, по крайней мере.
Скажем, если вас посылают на,
Значит, вы удивили, вам просто не верят.

Главное межное слово – из тех же лет.
Русская речь – она и здесь габаритна.
Но вроде, блин, в ней чего-то все-таки нет
Без алгоритма. ритма.

Если засвистывать его, как на тиви,
То соловьев в городе N не хватит.
Кстати: из города N ушли соловьи.
Но это - к слову (о мате).

Цвет прикида теперь, конечно, поголубел –
За полвека джинса победила робу.
То есть внешний фактор внутренних дел
Говорит: и глубинка идет в Европу.

В городе N не ремонтируют стен,
Как после войны, и не чинят крыши.
На крышах теперь разводят сорняк антенн.
Но это – везде. Даже в Париже.

С расстояния времени, где живу,
Въехать в город детства на иномарке
И словить на площади дежавю –
Как поймать слепака при электросварке.

Что Белев, что Чернов, что Серов, что Краснов –
Это клоны, хоть и пишутся с разных литер.
Между прочим, они – основа основ
Государства.
А не Москва и Питер.

В.Дозорцев

[Liza]

x x x

Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.

Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.


Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.

И.Бродский

[Liza]

ВИД НА МОРЕ ИЗ ДОМА СЛЕПЫХ

Дятел в подкорку бьет, точно что-то передает
азбукой Морзе.
У азбуки Брайля – аллергия на пальцы: тронешь – и задымит.
В доме слепых смысл вида на море,
Видимо, в том, что оно иногда шумит.

Тот, кто ослеп, но не тот, кто рожден незрячим,
Видит по памяти. У звука есть форма, цвет.
Если мы не звучим, то мы ничего не значим.
Нас просто нет.

На проводах, идущих к слепому поселку,
Как нотные знаки – две-три октавы галчат.
Но здесь не прочтут музыкальную фразу, поскольку
Птицы молчат.

Нет северка – нет здесь ни моря, ни леса.
Не звенит о венец ведро – и колодца здесь нет. Почти.
Ничего. Даже знака из крашенного железа,
На котором – солнечные очки.

В.Дозорцев

[Liza]

Не торопи

Выйдешь в сердцах из дома и не узнаешь - где.
Уточка из дурдома плавает по воде.
Следом идёт старуха - жжёт отпечатки ног.
Где Твоё Божье Ухо, мой милосердный Бог?

Мы с Тобой говорили о всепрощенье, да.
Только палач из Лилля ждёт своего суда.
Только промокла память. И не предать беды.
Медленно заметает осень Твои пруды.

Я с Тобой не прощаюсь, Боже. Не торопи.
Знаю, что, не раскаясь, не отыскать тропы.
Знаю, что жив, покуда честен ещё с Тобой.
Жду я уже не чуда. Благовести любой.

А.Коровин

http://korovin.livejournal.com/

[Liza]

Седьмое стихотворение

Сияньем луны
все ночью озарено.
Сверчок на стене
ткать теплое платье зовет.

Ручка Ковша
повернулась к началу зимы.
Множество звезд
так отчетливо-ясно видны!

От белой росы
намокла трава на лугах:
Времени года
смениться пришла пора.

Осенних цикад
в деревьях разносится крик.
Черная ласточка
умчалась от нас куда?

Те, что когда-то
росли и учились со мной,
В выси взлетели
и крыльями машут там.

Они и не вспомнят
о дружбе руки в руке,
Кинув меня,
как оставленный след шагов.

На юге Корзина,
на севере Ковш - для небес.
Небесной Корове
ярма не наденешь вовек.

И друг, если нет
нерушимости камня в нем, -
Пустое названье:
что он доброго принесет!

Кто-то из Китая

[stas666]

Когда над высоким обрывом
В дремотно-молочной лазури,
Как выкормок древней волчицы,
К холмам присосался Тифлис,
Все знаки судеб перепутав
Курчавою вязью хуцури,
Должно быть, навеки в то утро
Два жребия переплелись.
Чрез тайнопись сонных видений
Столетия перешагнули,
Сквозь сумеречное сознанье
Чредою промчались миры —
И вот я сегодня проснулся
Уже не в пустынном ауле,
А в нежной картвельской столице
Над водами желтой Куры.
Летят в абрикосовый город
Дорожные автомобили,
Молчит абрикосовый город,
Бледнея под слоем румян,
А Нико Пиросманишвили,
Возникнув из облака пыли,
Клеенчатым манит бессмертьем
И прячет бессмертье в духан.

Но грузом верблюжьим ложатся
На плечи полдневные ночи.
Он лжет, предводитель попоек, -
В Куре не иссякла вода:
И я сквозь дремучее слово
Вхожу в подведенные очи,
В твои ненаглядные очи,
Где мне не указ тамада.
Пылают колхидскою славой
Вдали огнекрылые выси,
Ласкает руно золотое
Подошву разутой горы,
И кровосмесительства слаще
Мне имя твое, Тбилиси,
Как память предсуществованья
В объятьях забытой сестры.
Бенедикт Лившиц

[Liza]

Сообщение от stas666

Бенедикт Лившиц

Он грузин?