Можно ли было в Москве умереть с голоду?

[Пpохожий]

Но предположим, что человек вовсе не хотел «зарабатывать» хлеб ни действительным трудом или ремеслом, ни «новыми рассказами» Льва Толстого, ни сенсационными известиями «Русского слова», — мог ли такой человек умереть с голоду в старой Москве?

Не мог.

Ему стоило лишь протянуть руку на церковной паперти (а их было тогда «сорок сороков»!) или на бойком перекрестке, или, даже не протягивая руки, стоило ему шепнуть на ходу десятку-другому прохожих: «Подайте Христа ради», — и я утверждаю, что самое большее в час он набирал себе и на обед, и на ужин.

Я проверял это по знакомым «нищим», стоявшим всегда в одном месте, знавшим меня, а я их — в лицо.

Все дело было в том, что хлеб и ближайшие к нему по насущности продукты питания были так дешевы, что, не доходя до серебра, до первой серебряной монеты — гривенника, а довольствуясь одной медью, можно уже было быть сыту.

Но просить на улице или на церковной паперти, хотя бы и не протягивая руки, дело тяжелое, и не всякий мог пойти на него. Но он мог быть сыт в Москве и не работая, и не прося. Я это узнал еще в юные годы и узнал наверное в тот тяжелый для меня день, когда умерла моя мать.

Я знал, что в подмосковных монастырях всякого богомольца, ничего с него не спрашивая ни по части благочестия, ни по части паспортов, кормят безвозмездно три дня, а затем дают на дорогу фунт хлеба.

Я знал, что в купеческих домах в дни поми́на родственников бывают даровые столы для званых и незваных, хотя в мои молодые годы этот обычай шел уже на умаление. Но он не уничтожился, а принял лишь другую форму.

На Хитровом рынке была народная столовая, где кормили бесплатно; были еще несколько таких столовых и в других густонародных «палестинах» Москвы!

Как же они могли существовать, эти столовые, чем, кого и на какие средства они кормили?

Я это узнал в день смерти моей матери. Она всегда отличалась особой жалостью к людям бездомным, нищим, беспутным и всегда, где могла, спешила не только подать им монету, но и приветить их чем-нибудь потеплее: накормить пирогом, сунуть в руки сверток с какой-нибудь домашней едой и т. п. Когда, бывало, ей поперечут:

— Настасья Васильевна, зачем вы ему подаете?! Он все равно в кабак снесет, — мама отвечала:

— Куда снесет — это его дело, а мое — подать. via

Большой зал ресторана «Медведь». Начало XX века


https://von-hoffmann.livejournal.com/1777043.html