Ракетчики под репрессиями

[Пpохожий]

Под давлением следователя Клеймёнов тоже «сломался» и 16 декабря начал давать показания:

«Вопрос: В чем выразилась Ваша вредительская деятельность по институту?

Ответ: Мною умышленно был затянут срок переезда института из Ленинграда в Москву, что повлекло за собой срыв работы в институте. Вредительство в основной работе института заключалось в том, что мною умышленно был взят курс на развитие ракет на пороховом топливе и не уделял внимания такому важному вопросу, как применение жидкого топлива. Проводя строительство Реактивного института, я во вредительских целях растянул сроки строительства. Для более успешного проведения вредительской деятельности по институту я засорял его личный состав чуждым элементом. <…>

Вопрос: Кто помимо Вас является участником троцкистской [вписано «вредительской»] организации в Реактивном институте?

Ответ: Помимо меня участниками антисоветской троцкистской организации в Реактивном институте являлись: Лангемак, мой заместитель, Глушко, Победоносцев, Королёв и Шварц. Свою вредительскую деятельность я проводил через указанных лиц. <…>

Вопрос: Откуда Вам известно, что Лангемак и др. перечисленные вами лица являлись участниками вредительской организации по институту?

Ответ: О том, что перечисленные мною лица являлись участниками вредительской организации в Реактивном институте, мне известно со слов Лангемака. Все они по линии своей вредительской работы были исключительно связаны с Лангемаком».

И так далее. Признания подследственных было вполне достаточно. 3 января 1938 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) Климент Ефремович Ворошилов, Андрей Александрович Жданов, Лазарь Моисеевич Каганович и Вячеслав Михайлович Молотов своими подписями утвердили «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного суда Союза ССР», в котором фигурировали Клеймёнов и Лангемак.

Судебные заседания под председательством Василия Васильевича Ульриха шли по отработанному «сценарию» и продолжались не более двадцати минут: обоих ракетчиков приговорили к высшей мере уголовного наказания. 10 января в подвале московской комендатуры, располагавшейся на Страстном бульваре, расстреляли Ивана Клеймёнова, 11 января — Георгия Лангемака.

Тогда же, в январе, в партком НИИ-3 начали поступать заявления о вредительской деятельности Валентина Глушко. 23 марта он был арестован, а 27 июня сотрудники НКВД пришли и за Королёвым.

В 1955 году Военная коллегия Верховного суда СССР, рассмотрев дела Клеймёнова и Лангемака, отменила приговоры, оба были полностью реабилитированы. В июне 1991 года указом президента Михаила Сергеевича Горбачёва им было посмертно присвоено звание Героев Социалистического Труда.

История не терпит сослагательного наклонения, и мы не можем сказать, каких успехов добился бы РНИИ, если бы его руководители остались живы, а ведущие специалисты не попали в тюрьму.

Но можно сравнить результаты деятельности Андрея Костикова, который, став начальником института, полностью провалил проект ракетоплана-истребителя 302П, за что был арестован в марте 1944 года, и труд «вредителей» Королёва и Глушко, которые, работая в Особом конструкторском бюро 4-го Спецотдела НКВД, сумели снабдить Пе-2 ракетным двигателем, с которым он совершил сто десять успешных полётов. Сравнение явно не пользу Костикова.

В то же время нельзя возлагать на Костикова всю вину за произошедшее. Политическая система, построенная в СССР во второй половине 30-х годов, позволяла фабриковать обвинения с нарушением существовавших процессуальных норм и в мирное время вершить скорую расправу над гражданами собственной страны, тем самым превращая любой профессиональный конфликт в смертельную угрозу для обеих сторон. Историческую ответственность за репрессии в таком случае несут архитекторы этой системы.

Памятник ракетчикам в посёлке Выползово Тверской области.


https://warspot.ru/21213-raketchiki-pod-repressiyami