Проза

[Liza]

Сказка старого короля

Однажды оказывается, что все на свете кончается.
В самом начале в это совершенно невозможно поверить. Да вы что, смеетесь? Какой конец?

Вот сидит новенькая принцесса без единой трещинки, и еще совершенно никому неизвестно, что это у нее не талия, а просто удачно затянутый корсет.
Когда вы это будете знать с самого начала. да нет, это ещё не обязательно старость. Это кончилась молодость.
Просто я занялся не своим делом.
Вот, например, премьер-министр. Он приносит мне списки бунтовщиков, которых нужно немедленно казнить, и просит подписать.
Я его спрашиваю: «А зачем их казнить?» Он смотрит на меня как на идиота: «Для порядку в стране и всеобщего благоденствия, Ваше Величество».
«Всеобщего благоденствия. Нет, ты скажи, тебе лично от этого легче будет?»
«Конечно, - отвечает, - если стране хорошо, то и мне тоже».
«Ну, тогда и казни их сам, если тебе это нужно, - говорю я и отодвигаю ему приговор. - Я-то тут при чем?»
Но что-то он своей башкой думает. Не знаю уж, про страшный суд или ещё что-то, но начинает он, конечно же, трясти щеками с указательным пальцем и пихать приговор обратно в мою сторону.
Они меня кормят и одевают, чтобы сваливать на меня все свои гадости.
А я когда-то просто любил принцессу. Тогда я ещё не знал, что это значит так много. Нет, я, конечно, все знал про любовь и ненависть, про жизнь и смерть, про свет и тьму. Но оказалось, что между ними располагается огромное количество совершенно неизвестных мне обязанностей, подлостей, предметов, понятий, причин и следствий, правил и законов, кошек и мышек, жучек и внучек. Откуда они повылезали? И где прятались раньше?
Генерал приперся. Скучно ему. Вообще-то нет, не скучно. Он боится, что я его должность упраздню за ненадобностью. А впрочем, не так уж и боится. Он тогда устроит военный переворот и введет хунту. Только ему этого пока не хочется. Он любит просить у меня гречневой крупы для солдатиков. А если он станет диктатором, то у кого её просить?
Но, поскольку нам никто не угрожает, хоть их режь, он постоянно придумывает всякие опасности отечеству.
«Ваше Величество, - рапортует, - по данным Генштаба, в окрестностях деревни Завалинки обнаружен дракон огнедышащий, который требует трех девиц непорочных с целью их пожирания. Или вступления с ними в брак, по другим источникам. Предлагается послать для искоренения оного два батальона в асбестовом обмундировании с огнетушителями».
«Ну, так посылайте», - говорю.
«Никак невозможно, Ваше Величество, кладовщик огнетушителей без Вашего приказа не дает, потому что пропил».
«Слушай, - говорю я, подписывая приказ кладовщику, - а как ваш дракон определяет - порочную девицу ему прислали или нет? Может, его сначала допросить, чтобы поделился, а потом уже огнетушителями?»
«Так точно, Ваше Величество, допросим!» Он сейчас на все согласен. Скучно ему. Теперь зато пойдет к кладовщику, будет орать, грозить саблей, пинать его в тощий зад сияющим сапогом.
А смешно было бы, если и правда дракон. Пойти бы в лес, найти избушку на курьих ножках. Старуха бы чего-нибудь присоветовала, если жива еще.
Да ладно, сиди уж, дурак старый. с драконами воевать - стимул нужен. А скука - какой это стимул?

Сожрет, и правильно сделает. Да и старуха разговаривать не станет. Что-то она тоже себе думает.
Министры все воры. Я их понимаю, я бы тоже воровал, пока есть чего. Королевство наше ещё живое только потому, что руки у соседей не доходят. Они там Америку какую-то делят. А как поделят, так и про нас вспомнят. Да и соседушку нашего, Шыша Осьмнадцатого, не забудут. Он по пятницам жену свою колотит из государственных, как уверяет, соображений. За две границы слыхать.
Мой генерал все предлагает его завоевать. Завоевать-то можно, он и не заметит. Так ведь солдатики пойдут за яичками мародерствовать, девок крестьянских за груди лапать. Крестьяне разобидятся, да ну их.
Нет, не гожусь я в Александры Великие. И профиль мой никаких монет украшать не будет. Оно и к лучшему - совсем негодный у меня профиль, честно сказать.
Министр внутренних дел на прием просится. Тоже, небось, про дракона рассказывать. Подождет.
Кладовщик тоже фрукт. Ворует-ворует, а сам худой как Кащей, на колене солидол, из подмышки пакля. Никто его ни разу в жизни трезвым не видел, но и не спит он никогда. Сидит он в своей кладовой и желтыми глазами тьму освещает. И все слышит, что в мире происходит. Как постное масло мешки с сахаром заливает, как крыса свечку жует, как гриб растет и как скользкие гады сами по себе в муке заводятся.
И верует он свято, что все превзошел, все понял, что все пыль и плесень, и пожрут нас всех, в конце концов, тараканы да мокрицы.
Страшная у него работа. Пусть пьет.
Прошлый кладовщик тоже постигал. И ведь постиг, сукин сын. Открылись ему тайные пропорции и суть вещей, отчего крупу он стал отмерять в аршинах, а сукно в поллитрах. Пытались мы его отговорить, да где там. Смотрит он на нас и жалеет, непросветленных. Пришлось прогнать.
Воровать воруй, а пространство нам не запутывай, мы и сами заблудимся.
Вон мой генерал опять пылит по плацу, аж галифе вспотели. Лица на нем никогда не было, но сейчас и рожа красная куда-то пропала. «Ваше Величество, - пыхтит, - солдатики не вернулись. Сгинули».
Вот это да. Может, и правда дракон. Или солдатики просто реквизировали самогон у какого-нибудь крестьянина и протирают амуницию, с них станется.
Жалко генерала, если их действительно дракон пожрал. Он и правда отец солдатам. Столько времени потратил, чтобы из крестьянских остолопов сделать регулярное войско. Выбивал из моих полоумных кладовщиков кальсоны, сапоги, полевые кухни, жестяные миски.
И ведь сделал. Не отличишь, как настоящие. Воевать они, конечно, не пробовали, но во фрунт и за отечество - не хуже пруссаков.
Как там, интересно, Её Величество поживает? Когда же мы виделись в последний раз?
В эпоху беспрерывных скандалов мал был нам этот дворец, куда ни ткнёшься - везде королева с ледяной спиной. Куда она ни зайдет - а там я с кирпичной рожей. А нынче что уже выяснять? Всё давно понятно и ей, и мне.
Где-то она живет, что-то думает. Исчезает куда-то, потом кивает, проходя мимо по неизвестным своим делам.
Совершенно прозевал я тот момент, когда стал говорить одни глупости и подлости, когда походка моя стала дурацкой и пахнуть я стал чем-то невкусным. Прозевал. На кого обижаться?

Всё время я от нее отстаю. Сначала любила она так, что хоть солнце не всходи, зато и ненавидела потом до того, что в одной кровати спать страшно. Права она - пресный я человек. Никакого порыва. Ни тебе на белом коне, ни в набежавшую волну. Сейчас ей уже все равно.
Я устал от нелюбви. Никого ни к кому.
Министра внутренних дел я боюсь. У него нет ни одной иллюзии. Это бы ничего, но он и у меня их отнять хочет. Как только он открывает рот, я не очень удачно изображаю из себя солдафона-самодура. «Как докладываешь, мерзавец! - ору. - Пшел вон, десять кругов по плацу строевым шагом!» Он присылает мне отчеты, а я их не читаю никогда.
Очень я дорожу своими иллюзиями. Мне без них смерть. И так уже все старые, прочные, порастащили, а новые заводить, ох, как сложно в мои-то годы. Растут кое-как, вялые, полупрозрачные.
Я бы этого министра давно прогнал, но боюсь. Не знаю, что там ему про меня известно. А пуще того боюсь, что он про меня знает то, чего я и сам про себя не знаю.
Но сейчас придется с ним разговаривать.
«Ваше Величество, дракон настоящий. Хотя, конечно, ни на каких девицах он жениться не собирается. Занимается, в основном, поджогом озимой пшеницы и пожиранием коров и мелких домашних животных. Басня про девиц распущена старостой деревни. По моим сведениям, на почве отвергнутых притязаний к одной этих самых девиц».
Черт бы тебя подрал. Все-то ты знаешь. И если сказал, что дракон есть, то он есть.
Скверно.
«А может, ему кошку отравленную подбросить?» - спрашиваю безо всякой надежды.

[Liza]

«По моим сведениям.» - снисходительно начинает супостат. «Пшел вон! - ору. - Почему воротничок не подшит? Где ремень, мать твою?»
Как будто я сам не знаю, что даже в слона столько крысиного яда не влезет, чтобы этого дракона хотя бы понос прохватил.
От генерала толку нет. Он будет рисовать кроки, утыкает карту синими флажками, его солдаты будут кукукать в зарослях, брать языков, он их всех отправит на гауптвахту, сам туда сядет, но больше ни одного солдата он на дракона не отправит. И правильно сделает.
По уставу главнокомандующим этой богадельни являюсь я. Но солдаты меня не уважают. Я не умею ласково ткнуть их кулаком в пузо и спросить, хорошо ли кормят.
Они со мной никуда не пойдут.
Как не вовремя. В голове мутно, хоть бы просвет какой, туман один. Никак не додумать цепочку вытекающих друг из друга предложений - рвется. Может, обойдется? Рассосется как-нибудь, а тут и я в доспехах, со ржавым мечом. «Ваше Величество, не нужно уже - издох аспид.» и домой, домой - улыбаться в бороду, как смешно все с этим драконом вышло.
Сижу я с пустыми глазами и думаю, думаю. Надо идти. Как-то получилось, что кроме меня некому. Я бы с удовольствием все свалил на кого угодно. Но никого невозможно найти.
Господи, они столько лет не давали мне побыть одному, подумать, что-то решить и бросить, наконец, это дурацкое королевство. И теперь, когда я, замученный и высосанный их проблемами, болезнями, сплетнями, хихиканьем за спиной, еле волочу ноги, меня, наконец, оставили в покое.

Я пойду. Конечно же, пойду. с дурацким мечом и без героического профиля. Я плохой, но добросовестный король. И очень боюсь, что и я тоже перестану себя уважать.
Сожрет меня этот дракон. Это вам не Змей Горыныч с именем-отчеством, со своими, пусть неправильными, но мыслями об этой жизни. Выходи, чудище-поганище, биться будем.
Может, по дороге что-нибудь придумается? Опасность близка, кровь взволнуется, голова прояснится.
Обязательно прояснится, а то плохи мои дела.
Дракон, по последним донесениям, сжег Завалинку дотла. Хотя староста, сволочь, скормил ему все-таки трех девиц. с согласия деревенского схода.
Старосту повесить. Остальным - Бог судья.
Министра внутренних дел - в три шеи, за границу, к чертовой матери. Ненавижу непьющих кристально чистых людей. Наделает он тут делов без меня.
Генералу - орден, я ему ещё на Пасху обещал, да забыл. Солдатам - водки сколько выпьют и навечно запретить крючок на воротничке застегивать.
Извините, дорогой читатель. Сказка только начинается, а я уже ухожу. Я пишу последние строки, сняв глупую железную перчатку, которой только орехи колоть хорошо.
Если вернусь, обязательно расскажу, как там получилось с этим драконом, и тогда слово «конец» стоять будет гораздо дальше от этого места.
Осталось самое трудное.
Дочке обещал написать длинное смешное письмо.
Я её люблю. Когда у нее начался переходный возраст, я взял на заметку всех юных разбойников, обдирающих

яблони в королевском саду, и всех мало-мальски заметных дураков, уличенных в созерцательности.
Я был готов ко всему. к нищим, злодеям, поэтам и мусорщикам. Но её нынешний муж застал меня врасплох. Этого с детства плешивого выпрямителя кривых линий я не ждал.
И в собственной дочке я тоже ничего не понимаю, хотя знаю её гораздо лучше, чем всех остальных женщин этого мира.
Впрочем, похоже, как-то она там устроилась, в его чугунном замке с сосисками и кислой капустой.
Я всегда за нее боялся. Женщине для счастья нужно быть круглой дурой с большими голубыми глазами.
И, наконец, Её Величество.
«Я ухожу, - говорю я, надеясь неизвестно на что. - Воевать с драконом».
Королева пожимает плечами. Если я сейчас подпрыгну к потолку и рассыплюсь на три миллиона разноцветных шариков, она пожмет плечами ещё раз. Поздно. Никакие драконы здесь уже не помогут.
Вот и все. Я выполнил все обещания, о которых сумел вспомнить.
Осталось последнее. Выполняю.
- Сочини мне сказку, милый, - попросила меня королева давным-давно. - и чтобы она обязательно заканчивалась «вот так они и жили».
Жили-были глупый король и красавица королева. Жили они душа в душу тридцать лет и три года. Ушел однажды король воевать с драконом и не вернулся. Это было бы грустно, да, к счастью, никто этого не заметил.
Вот так они и жили.

Д.Горчев

[АК]

Сообщение от Liza

Так что перспектив никаких.

Все таки было некоторое время при ЕБН, когда номенклатура почувствовала себя неуютно! Старую уже поперли, а новая еще не зажила!

[Liza]

Прописываю вам пилюли от занудства. Три раза в день перед инетом. Курсом...долго. И художественную литературу - классиков.
(с сомнением) это вылечиваемо, ничего, ничего...

[Liza]

постпраздничное

Первый полноценный рабочий день в новом году. Встала в 6 утра с ощущением ломоты во всех конечностях. Каждая клеточка моего организма не то ,что говорила, кричала: не хочу!!!, отчего в голове образовался гул и подкатила тошнота. Что это? Вспомнив какое сегодня число, поняла, это элементарный инстинкт самосохранения. Я прекрасно понимала что ждет впереди. Собрав волю в кулак, выпив кофе и пополнив дозу никотина в крови, я еду на «любимую» работу.

В городе подозрительно спокойно и немноголюдно, что создается ощущение продолжающихся праздников. При подходе к поликлинике картина начинает меняться кардинальным образом. Количество граждан на один квадратный метр возрастает в разы, настораживает число такси, делающих тщетные попытки припарковаться. Сердце начинает биться сильнее, я знаю что меня ожидает.

Внутри поликлиника напоминает приемник госпиталя 19 века после каких-то военных действий, распределение болезных по типу пироговских рядов, сортировка начинается с регистратуры. Столпотворение, стоны, ругань и конечно же мат. Впереди заветная цель, добраться живой до своего кабинета.

Первый этаж. Человеки с перевязанными глазами, фингалами, ячменями - это территория глазников. Прорываюсь дальше, лестница забита, бабки карабкаются вверх, выделывая замысловатые акробатические этюды.

Второй этаж. Костыли, корсеты ,перемотанные головы и стойкий запах метаболизма алкоголя. Неврологи, держитесь!

Третий этаж, это мой, но нужно пройти целый коридор. Очереди как в советский гастроном. По дороге кабинет травматолога, разнообразно перегипсованная публика с грустными глазами на простом русском выясняет кто заходит первым, запах алкоголя усиливается. О! У урологов тоже аншлаг. Здесь спокойнее, сидят молодые печальные люди с поджатыми ножками и скрещенными руками ниже пояса, стеснительно отводят глаза. На полпути к своему заветному кабинету мне под ноги падает нечто невнятное и абсолютно пьяное со сногсшибательной фразой: «Привет, киска!», убиваю взглядом.

Вот и моя территория. На глаз очередь человек 15. Завидев меня, на их лицах появляется просветление, что уже плохой признак. Человек пять одновременно начинают хватать меня за руки пытаясь отвести в сторону, повествую о своих болях, резях и т.д. Некоторое время мне начинает казаться ,что сейчас каждый оторвет от меня кусочек на память и утащит домой, заскучали, блядь целых 10 дней не видели.

В итоге 40 человек на приеме и полный вынос мозга. Это незримый бой какой-то, игра на выживание.

Господа «водочные короли», вы же озолотились за эти праздники, отстегните нам за вредность хоть миллионную долю со своего навара. Ведь помимо того что приходится на все это смотреть, нам приходится все это слушать, осматривать и … нюхать…

medun_nica

http://community.livejournal.com/dok...r/1612524.html