Село Бездна: десятки крестьян Казанской губернии расстреляли за отказ от «царской свободы»

[Пpохожий]

160 лет назад кровавые события в Спасском уезде всколыхнули не только Россию, но и Европу

Почему эта трагедия случилась именно неподалеку от Казани, как даже губернатор подивился цареву вероломству, зачем для агитации надевать шапку на палку в базарный день — об этом и не только корреспонденту «БИЗНЕС Online» рассказывают историки, документы и книги о том неспокойном времени.

[Пpохожий]

«Оружие к бою!» в ответ на «Хлеб-соль!»

12 апреля памятного 1861 года в село Бездна Спасского уезда Казанской губернии вошел вооруженный отряд регулярных русских войск числом более 200 человек (две роты солдат и шесть конных казаков) под командованием генерал-майора Антона Апраксина. В своих рапортах императору и последующих воспоминаниях он писал: «При входе в начале селения мы увидели небольшой стол с хлебом и солью и двух стариков, стоящих без шапок». Генерал спросил мужиков: «Для кого этот хлеб и соль приготовлены?». На вопрос ему ответили несколько нерешительно: «Для вас, по приказанию начальства». Последние слова особенно возмутили Апраксина. Не скрывая своего раздражения, он вспоминал: «Начальство же было назначено бунтовщиками!»

Стройным маршем со своим войском и свитой прошел Апраксин от околицы до церкви, что стояла в середине села. У него оставалась какая-то надежда морального воздействия на толпу. Ее увещевание должно было проходить в присутствии вооруженных солдат. Для этого он сначала послал двух адъютантов губернатора, но их слова 4-тысячная толпа заглушила криком: «Воля, воля!». Тогда граф послал священника. Тот, с крестом в руках, увещевал долго, но крестьяне продолжали крики. После всего этого Апраксин сам подъехал к бунтовщикам, объяснил возложенное на него высочайшее поручение, приказал выдать зачинщика беспорядков и разойтись.

Но ему кричали в ответ: «Нам не нужно посланного от царя, самого́ царя давай нам; стреляйте, но стрелять вы будете не в нас, а в Александра Николаевича (Александра II – прим. ред.)». Услышав эти слова, Апраксин приказал замолчать; затем, если верить генералу, он сказал в толпу: «Жаль мне вас, ребята, но я должен и буду стрелять; те, которые чувствуют себя невиновными, удалитесь». Никто не удалился…

Тогда граф «твердо» скомандовал: «Пальба шеренгою; третья шеренга!». Ротный гаркнул: «Товсь! Третья шеренга — вверх, клац! Пли!» Залп раздался, умолк, а из окна дома кто-то закричал: «Не бойтесь! Пугают!» Толпа подхватила: «Пугают!», «Не расходитесь!». После нескольких залпов люди поняли, что выстрелы — настоящие. «Народ стал падать десятками, — писали потом очевидцы, — а так как ни вправо, ни влево за теснотою нельзя было раздаться, то толпа заволновалась и шарахнулась ближе к фронту». Было сделано 5 или 6 залпов шеренгами. Тогда явился перед ротами зачинщик Антон Петров, держа на лбу «Положение», и был взят…

[Пpохожий]

«Подвиги» Безднинского карателя скрыть не удалось

По данным из рапорта государю того же Антона Апраксина, получившего впоследствии прозвище Безднинский каратель, был убит 51 человек и ранены 77. По сообщениям врачей, прибывшим по окончании расправы над безоружной толпой, общее число жертв превышало 350. Александр II, прочитав рапорт, начертал резолюцию: «Не могу не одобрить действий графа Апраксина; как оно ни грустно, но нечего было делать другого».

Власти сделали все возможное, чтобы инцидент не получил огласки. Но четырьмя днями позже событий в селе Бездна, 16 апреля 1861 года, казанские студенты организовали панихиду по убиенным, получившую в истории название Бездненской и более походившую на антиправительственную демонстрацию. Ее целью как раз и было привлечь самое широкое внимание к происшедшему. На ней профессор Казанского университета Афанасий Щапов произнес небольшую речь, которая потом мгновенно разнеслась сначала по губернской столице, а затем и по всей империи (подробнее читайте на «БИЗНЕС Online»). А герценовский «Колокол» раззвонил по всей Европе о кровавом преступлении российского царизма.

Показать, как виделись современниками «Бездненские события», какие давались оценки — это значит, прежде всего, понять расстановку общественных сил, которая имела место в то время, когда в России рушились старые порядки. Эти оценки явились истоками историографии темы. Ясно выступили три основные концепции: реакционно-монархическая, либеральная и революционно-демократическая. Весь круг привлеченных источников позволяет раскрыть суть этих концепций.

[Пpохожий]

О волнении крестьян в Бездне писали дореволюционные и советские историки. Те из дореволюционных историков, кто отражал консервативно-монархическую точку зрения, представляли борьбу крестьян как «противоправительственный мятеж», вся ответственность за который ложится на «смутьяна» Антона Петрова; те, кто стоял на либеральных позициях, видели в Бездненском волнении «печальное недоразумение», происшедшее в эпоху «великой реформы» и закончившееся, к несчастью, значительными человеческими жертвами. Революционные демократы стояли на стороне крестьян, оправдывали их борьбу и высоко ценили их вожака. В России в условиях жестокой цензуры они изложили свою точку зрения в журналах «Современник» и «Русское слово», а Герцен и Огарев в «Колоколе», издававшемся в Лондоне.

В дореволюционной литературе это волнение наиболее полно описано в очерке одной из первых русских женщин-историков Инны Игнатович «Бездна», опубликованном в 1911 году в шеститомном издании «Великая реформа».

Советские историки видели в Бездненском восстании яркое проявление классовой борьбы крестьян в ответ на грабительскую реформу 1861 года, которую проводили сами помещики во главе с помещичьим царем Александром II. Наиболее обстоятельно оно было исследовано ныне покойным доцентом Казанского педагогического института Евгением Устюжаниным (1902–1968) в его статье, опубликованной в 1941 году. Автор, используя широкий круг источников, хорошо раскрыл причины и ход восстания. И очерк Инны Игнатович, и статья Евгения Устюжанина стали библиографической редкостью.

Казанский писатель Павел Евгеньев написал историческую повесть «Бездна». Книгу эту, выдержавшую два издания, сейчас трудно найти. Повесть была встречена читателями с интересом, тираж быстро разошелся. Писатель работал над третьим изданием, намеревался повесть расширить, ввести новые сюжеты. Но смерть помешала осуществить этот замысел.

Никто из тех, кто писал о событиях в Бездне, не ставил перед собой задачи показать их глазами современников, пока это не сделал в своей книге «Жаждали воли» профессор КГУ, доктор исторических наук Григорий Вульфсон (Казань, Татарское книжное издательство, 1986 год). «Это — наилучший источник, описывающий и анализирующий те события, — оценил беседе с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ труд своего коллеги Игорь Ермолаев, экс-проректор КГУ, доктор исторических наук, профессор. — Как случилось, что крестьяне, веками жаждавшие свободы, после отмены крепостного права взбунтовались против этой самой „свободы“ настолько, что события даже привели к массовой и кровавой расправе? Я всю жизнь занимался историей российского самодержавия: каким образом в нашей стране образовалось правление империей в том виде, в котором оно существовало, то есть тоталитарном? Однозначного ответа на этот вопрос нет, как нет и однозначной оценки Александра-политика в той ситуации. Он, конечно, сделал очень большое дело, получил в истории прозвище „Освободителя“, но, с другой стороны, народ, крестьяне хоть и были объявлены свободными, но попали в гораздо худшие условия, чем те, в которых они находились до реформы».

[Пpохожий]

Даже губернатор подивился низости «ловушки»

Не прихоть, и не желание самодержца любой ценой остаться в истории положительным героем подвигнули Александра к великой реформе и ликвидации крепостничества. Оно само по себе объективно мешало поступательному движению, развитию, а потому привело к отставанию России в экономическом плане, грозившему катастрофой и революцией. В стране с каждым годом все более нарастало крестьянское движение.

Вот в этих условиях Александр II пошел на создание Секретного комитета по крестьянскому делу. На первом же заседании, которое состоялось 3 января 1857 года под председательством царя, комитет решил «для успокоения умов и упрочения государства» приступить безотлагательно к разработке плана освобождения крепостных крестьян. Это план стал настоящей ловушкой для страждущих простофиль.

Российский император желал представить дело так, будто бы инициатива «улучшения быта помещичьих крестьян» исходит от самих помещиков. Руководству всех губерний было велено создать свои проекты положений о механизме и условиях освобождения крестьян, исходя из местной обстановки. Для этого в губерниях были созданы специальные комитеты по решению этих вопросов. Среди многих проектов «Положений», составленных различными дворянскими губернскими комитетами, казанский отличался своим реакционным содержанием. О крепостнической сути этого документа писал даже сам казанский губернатор Козлянинов имперскому министру внутренних дел: «Некоторые положения проекта, как-то: выкупы усадьб, наделы землею, отправление повинностей не представляют должного улучшения быта, в некоторых случаях кажутся даже стеснительнее прежнего, предоставляя помещикам более выгод, чем в настоящее время при крепостном праве. Такой произвольно малый надел (полторы десятины земли и 0,4 лугов на душу) может расстроить, а не улучшить их [крестьян] быт и даже возбудить в них ропот».

За время работы дворянского губернского комитета и редакционных комиссий с 1858 по 1860 годы крестьяне Казанской губернии то и дело позволяли себе разные «своеволия». Так писалось в официальных документах, которые отправлялись из канцелярии Казанского губернатора в министерство внутренних дел. Под «своеволием» имелись в виду крестьянские выступления против своих владельцев. По далеко не полным данным, таких выступлений за эти годы, разных по форме и характеру, было 20. Вот одно из донесений, направленное в начале 1859 года шефу жандармов в Петербург (орфография документа сохранена): «В Казанской губернии почти повсеместно в помещичьих имениях заметно развивается непослушание крестьян и дворовых против владельцев, уклоняются от должных работ под разными предлогами, а если таковые и производят, то небрежно, в ущерб хозяйства; проникнутые духом ожидаемой свободы при подстрекательстве людей неблагонамеренных, приняли смелость частовременно приносить необосновательные жалобы словесно и письменно исполняющему должность военного губернатора генерал-майору Козлянинову».

[Пpохожий]

«…и пытался изнасиловать крестьянскую жену»

В сборнике документов «Бездненское восстание 1861 года» (Казань, Татгосиздат, 1948, составители — А. И. Сорчалов, Г.Н. Вульфсон), приводится, например, жалоба крестьян помещицы Раевской села Ямбухтино Тетюшского уезда о том, что они не имеют хлеба на пропитание. Во время дознания выяснилось, что крестьяне «г-жи Раевской находятся в самом жалком положении… не имея хлеба для прокормления себя и скота своего, в настоящее время остается тридцать семейств без пропитания».

Подобных фактов было немало. Жаловались крестьяне на притеснения, глумления и издевательства, которые чинили над ними помещики. Вот что открылось во время расследования жалобы крестьян на жестокое обращение с ними. Однажды поздно ночью помещик Таушев, взяв с собою старосту и дворового человека, направился в дом своего крепостного Ионова, намереваясь избить этого крестьянина и его жену. Войдя в дом и не найдя в нем ни Ионова, ни его жены (те были предупреждены дворовым человеком), разбудил спящих детей (родители надеялись, что он не тронет хотя бы детей) и собственноручно избил их. Затем, ворвавшись в дом матери Ионова, которая была больна и лежала на печке, он приказал стащить ее на пол, но, когда приказание его отказались выполнять, он «отщепком лучины избил мать Ионова и каким-то острым орудием проткнул ей левую руку». На следующее утро помещик, отправившись на гумно, где Ионов с женой молотили хлеб; подойдя к Ионову, «ударил его раза четыре по голове палкой». На этом изуверства Таушева не кончились. Он подверг растлению тринадцатилетнюю сестру Ионова и пытался изнасиловать его жену.

Случай с помещиком Таушевым, конечно, из ряда вон выходящий, исключительный, но во время официальных расследований были открыты и другие случаи изуверства некоторых казанских помещиков, но далеко не о всех фактах губернатор сообщал в Петербург. Козлянинов стремился сгладить острые углы и в своих донесениях представлял дело так, будто во вверенной ему губернии чрезвычайных событий при нем не было, были лишь отдельные «недоразумения и своеволия».