СМУТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
В тот вечер мы под тенью дуба были с вами…
Быть может, этот дуб был липою простой.
У ваших ног я лег, впиваясь в вас глазами;
Качался на траве мой rocking chair пустой.
Вы, нежно-светлая, как в красках акварели,
Качались на своем – как зыбкий челн он плыл;
И снегиря в ветвях неслися звонко трели…
(Быть может, тот снегирь лишь коноплянкой был.)
Вдали играл оркестр – andante amoroso…
(Настраивал, быть может, инструменты он);
Надломленная ветвь, казалось, вставши в позу,
Готовилась смычком прорезать неба фон.
На небе свод огней все становился уже,
И где-то вдалеке на золоте пруда
(Пруда, который был, быть может, просто лужей)
Дробила синеву ночной листвы вода.
И крылья надо мной раскрыла уж надежда…
(Быть может, за надежду принял я мечту…)
Перед лицом моим чуть веяла одежда,
Которую рукой ловил я на лету.
На складках без конца воланов легких газа
Расчеты делал я, считая кружева;
И нехотя, в истоме, мы роняли фразы
(Быть может, эти фразы были лишь слова).
Цветы на вашей шляпке тихо колебались.
Из дивных генуэзских кружев воротник
(Быть может, таковыми мне они казались),
Взлетая, закрывал порой ваш милый лик.
Вдруг черный жук упал на ваше одеянье,
Как клякса на страницу чистую… Испуг
(Испуг, который был, быть может, оправданье)
Вас бросил мне в объятья… Жук! Мой добрый друг!
На бледном небе ива старая с печалью
Подняла толстый палец, согнутый крючком;
Свежела ночь, и вы закуталися шалью…
(Быть может, эта шаль была простым платком.)
Ночь соблазнила нас на худшие признанья,
Вливая к нам в сердца свой сладострастный яд;
И видел я в глазах у вас души сиянье…
(Быть может, та душа была лишь только взгляд…)
Э. Ростан
|