[Padre]

Предлагаю вашему вниманию «Російсько-Український Медичній Словник З Іншомовними Назвами», изданный в Киеве в 2000 году «Благодійним Фондом Третє Тисячоліття» тиражом 20 тысяч экземпляров.
Автор – С.Нечай. ISBN 966-7756-02-05.

Перевод на русский язык осуществлен с сохранением стилистики оригинала.

На форзаце указывается назначение словаря: «допомогти зросійщеному українському лікареві опанувати українську медичну термінологію та іншу лексику, необхідну для ведення документації та спілкування з україномовними пацієнтами державною мовою України» (помочь русифицированному украинскому врачу овладеть украинской медицинской терминологией и другой лексикой, необходимой для ведения документации и общения с украиноязычными пациентами при помощи государственного языка).

Російсько – український (Московсько–руський або москвинсько–русинський) медичний (лікарський) словник з іншомовними назвами.
Київ 2000 (7508)

Предисловие сего медицинского справочника предваряется несколькими фразами, из которых уже однозначно видна его «медицинская» направленность:

«Спочатку було Слово, Слово було в Бога, й Слово було Бог. (Біблїя, Св. Еvаггєлїє ωт Iwanna 1:1)».

«Слово, моя ти єдиная зброє! (Леся Українка)»

Words have the power! (причем готическим шрифтом!, жаль, что автор не удосужился написать Україnа über alles!, надеюсь, что в следующем выпуске словаря это упущение будет исправлено).

В самом предисловии говорится о том, «что десять лет назад, когда мы вырвались из московских объятий, что наиболее украинским нам казалось все, что не похоже не российское... В сердцах пылал лозунг «Вон от Москвы!». Теперь мы общепризнанное, независимое государство, Москва осталась далеко позади в нашей поступи в Большой Мир, поэтому в создании своих названий мы не должны обращать внимание на то, как это звучит у них... Мы должны искать свое, и то, что Москва у нас переняла, украла или отобрала силой, нас не должно теперь останавливать в возвращении своего, толкая на бездорожье полонизмов, латинизмов, грецизмов и других –измов аж до современных американизмов. Еще Пантелеймон Кулиш возмущался тем, что мы переняли от поляков слово «повитря», так как «воздух» придумали именно в Киеве ученые мужи (науковци) Киево-Могилянской академии, так же как и создали основу всей современной российской научной терминологии. ... Мы должны, наконец, стать самодостаточными. Хотя бы для того, чтобы доказать себе и миру, что мы не россияне, наши предшественники пожертвовали нашим старыми названиями «Русь, руський», вместо того, чтобы доказать, что россияне не являются русичами, а составляют достаточно молодую нацию московцев (москвинов, московитов, московитян, москалей). Поэтому абсурдным (бессмысленным) является само название «русификация» в том понимании, как у нас ее понимают, поскольку невозможно русифицировать (рущить) нашу отчизну Русь-Украину, ее можно только росиянизировать (росийщить), или московизовать (московщить), или москализовать (московщить). …

Далее идет речь о «славянизации финно-угорских (угро-финских) племен, предков современных россиян, проводившейся русами, русичами русинами – праукраинцами, древними украинцами именно из нашего княжьего Киева. Правда их славянизация осуществлялась нами преимущественно официальной книжной церковно-славянской речью древнеболгарского происхождения, которой солунские братья Кирило (Константин) и Мефодий (Методий) перевели Библию, у нас немного русифицированным (украинизированным) – так называемым «старославянским» или просто «славянским», который тогда был у нас литературным (письменным) языком, наподобие латыни у поляков, чехов и других западных (католических) славян и западноевропейских народов. Таким несколько измененным на руський (древнеукраинский) лад древнеболгарским (древнемакедоно-болгарским, древнемакедонским языком и были славянизированы эти восточные народы...»
И после двух станиц с описанием всех отличий руського языка (который есть украинский), читаем следующее: «Очень много медицинских терминов (лекарственных названий) в этом словаре может показаться новыми, удивительными, а может быть иногда и странными. Но если мы хотим возродить нашу речь, то другого пути нет».

Вот так. Назад дороги нет!