[Пpохожий]

Можно подумать, что именно интрига специалистов из НИИ-3 сделала своё «чёрное» дело, но это будет не совсем верно. Компрометирующие материалы на Клеймёнова сотрудники НКВД собирали и с другой стороны. Вот что указано в справке, подготовленной следователями в том же году:

«3-м отделом ГУГБ [Главного управления государственной безопасности] НКВД вскрыта в системе Наркомвнешторга антисоветская троцкистская шпионско-вредительская организация, участники которой занимались вредительством, финансировали троцкистско-заграничный центр, были связаны с германской разведкой и фашистскими организациями. <…> По показаниям арестованных участников троцкистской организации Розенгольца, Зенека, Бельгова и других был назван в числе участников этой организации и Клеймёнов Иван Терентьевич, директор Научно-исследовательского реактивного института Наркомтяжпрома, ранее работавший в Берлинском торгпредстве».

Нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов представил Сталину списки сотрудников Наркомвнешторга, обвиняемых в «шпионско-вредительской» деятельности с уточнением: «Всех этих лиц проверяем для ареста». Сталин эти слова подчеркнул и назидательно написал рядом: «Не проверять, а арестовывать нужно».

Спешка, с которой сотрудники НКВД готовили дела, порой приводила к проколам. Например, в подготовленной Главной военной прокуратурой справке значилось: «К моменту ареста Клеймёнова никаких материалов о якобы производившейся им контрреволюционной деятельности в органах безопасности не было», поэтому следователь Соломон Эммануилович Луховицкий, которому поручили вести расследование, вначале арестовал подозреваемого без санкции прокурора и только через месяц составил заключение о мере пресечения. На предварительном следствии Клеймёнову предъявить обвинение не смогли из-за отсутствия фактов, однако вскоре были получены показания Мордуха Рубинчика (сослуживца по торгпредству) и Георгия Лангемака.

Следователю Михаилу Николаевичу Шестакову, который вёл дело главного инженера, пришлось «повозиться»: тот упорно отказывался признать себя виновным. Только на двенадцатый день, 14 ноября, после применения пыток, Лангемак подписал заявление на имя Ежова о том, что он «решил отказаться от никчемного запирательства и дать следствию показания о своей контрреволюционной преступной деятельности».

После этого, 17 ноября, ему предъявили обвинение в том, что он «является участником антисоветской троцкистской организации и по заданию последней вёл вредительскую работу в институте, <…> мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».

Через месяц Лангемака вызвали на допрос. К делу были приобщены два экземпляра протокола: первый, заготовленный заранее и без даты, аккуратно написан от руки на девятнадцати страницах; второй экземпляр отпечатан на машинке и датирован 15 декабря 1937 года — всё это наводит на мысль о «фальшивке», изготовленной Шестаковым на основе материалов, поступивших из НИИ-3. Вот только один фрагмент:

«При вовлечении во вредительскую группу Клеймёнов мне не говорил о составе группы, и об этом я не спрашивал его. В середине 1934 года при одном из разговоров я спросил Клеймёнова, есть ли у него такие люди, на которых он опирается во вредительской работе, на что он мне ответил, что весь состав группы он мне не сообщит по соображениям конспирации, а может назвать мне одного участника группы — инженера ГЛУШКО, который примечен им в одно время со мной, и что с ГЛУШКО я могу говорить как со своим человеком. Я знал Глушко как антисоветски настроенного человека. Поэтому сообщение Клеймёнова о вхождении его во вредительскую группу меня не удивило, а в дальнейшем я установил с ним личный контакт по антисоветской работе. <…>

В 1935 году участником нашей организации Королёвым были подготовлены чертежи крылатых ракет под кислородный двигатель, так как азотного тогда ещё не было. Однако и с кислородным двигателем можно было бы провести все необходимые предварительные испытания, а затем уже при окончательной разработке торпеды заменить кислородный двигатель азотным.

Я, Клеймёнов и Королёв, с целью затянуть работы по торпедам, договорились сдать заказ на первую серию на сторону, заранее зная, что там он будет медленно изготавливаться, а Королёву начать строить вторую серию под азотный двигатель, не дожидаясь ни результатов испытаний первой серии, ни готовности азотного двигателя».

​Обложка следственного дела Г.Э. Лангемака. Фото из книги А.В.Глушко «Неизвестный Лангемак.