[Пpохожий]

На меня это событие произвело особо тяжкое впечатление, так как я видел, как в большевиках росла уверенность. Офицеры показали им, что население Москвы против них не восстанет. (...) В Кремле не верили до последнего момента, что англичане займут Архангельск35. Уже когда они были в Белом море, и я знал, что город будет на днях занят, в комиссариате торговли обсуждался вопрос, как лучше через Архангельск наладить экспорт. Было решено двинуть туда товары, главным образом лен и пеньку, находившиеся в пути...

До самых последних дней большевики не допускали мысли, что Архангельск будет занят. Еще за 4 дня до прихода англичан туда можно было приезжать без всяких разрешений. Десант на Мурмане и занятие Кеми комиссары объясняли желанием «попользоваться» богатствами Севера. Поэтому так ошеломляюще подействовало на большевиков сообщение комиссара Кедрова36, о появлении англичан в Архангельске. В Кремле поднялась суматоха. Заработали телеграфные аппараты, особенно усиленно с Берлином.

Усилили проверку документов при входе в комнаты 40 и 41 — кабинет Ленина и комната заседаний Совнаркома. 2-го и 3-го августа на заседании Совнаркома обсуждалось создавшееся положение. Мне об этом заседании рассказывали Бронский и Ашуб на следующий же день. Бронский меня все тянул в верхи и накануне звал отправиться с ним в Кремль. Возможно, что если бы я находился на этом заседании, Ленин вспомнил бы меня и я из Кремля попал бы прямо в Чеку. Бронский заявил мне, что Ленин был очень мрачен и не скрывал тревоги.

Передав собравшимся сообщение Кедрова, он заявил, что по его мнению положение Советской власти безнадежное. Да, это слово было на том заседании произнесено Лениным. Мне его повторили Бронский и Ашуб. Комиссары не сомневались, что англичане сразу же в поездах двинутся дальше. Через несколько дней займут Вологду, а недели через две могут оказаться под Москвой. В Москве были получены сведения, что на линии железной дороги полная паника. Фактически было некому оказывать сопротивление. Все архангельские советские власти бежали в Вологду. Двинский речной «военный» флот на всех парах уходил вверх по реке и остановился только где-то за Тотьмой.

Войск для оказания сопротивления совершенно не было. Во всех городах вплоть до Вологды поднялась эвакуационная сутолока. В СНК обсуждался, между прочим, вопрос о необходимости сразу же приступить к эвакуации товарных складов из Вологды. Но не на это было, конечно, обращено главное внимание комиссаров. Были сразу же намечены чрезвычайные меры политического характера. Ашуб мне заявил, что жутко было слышать Ленина, когда он говорил о необходимости усиления террора. По мнению Ленина это надо было сделать хотя бы для того, чтобы буржуазия видела как пролетарская власть умеет хлопать дверью перед своим уходом.

Ленин повторил соображения, уже неоднократно слышанные мною от разных большевиков, что «что бы не было, не мешает уменьшить количество буржуев». Кроме этой основной политики, которую с чрезвычайным рвением принялись осуществлять на следующий же день, был поднят вопрос о предоставлении населению некоторых поблажек в продовольственном отношении. Было решено разрешить свободный ввоз продовольствия в Москву и другие города.

Но этот вопрос однако большевики не дерзнули разрешить радикальным способом. Ведь на экономических запрещениях покоилась вся их система. Рассказ о заседании СНК привел меня к мысли о необходимости немедленного бегства. (...) А в это время большевистская петля быстро затягивалась. В городе хватали людей направо и налево. Еще до покушения на Ленина были сотни арестованных. Комиссары, увидав, что англичане медлят с продвижением на юг, несколько приободрились. Вырабатывались планы защиты РСФСР, составлялись кадры Красной Армии. Дней через десять после занятия Архангельска, когда на линии уже улеглась первая паника, туда двинули матросские отряды.