[Пpохожий]

С дальних подступов в ближний бой

После возобновления боевых действий в Йемене в 1966-м Насер провел крупное наступление, а затем перешел к стратегической обороне: египетская армия в основном обороняла треугольник Ходейда – Сана – Таиз, а вне его массированно применяла авиацию, включая химическое оружие. Насер ждал ухода британцев из Адена, чтобы войти туда на плечах поддерживаемых им повстанцев. Анализируя египетскую стратегию, АМАН полагал, что и дальше, пока египетский экспедиционный корпус находится в Йемене, Насер не пойдет на серьезную конфронтацию с Израилем, как сам Насер объяснял делегатам ООП в 1965-м: «Можно ли представить, чтобы я атаковал Израиль, пока 50 тысяч египетских солдат находятся в Йемене?» Это было одной из причин, почему Израиль позволял себе эскалации в ответ на сирийские действия на северной границе: он считал, что с юга серьезной опасности нет.

Однако во время майского кризиса 1967 года эта концепция перестала работать: Насер выступил в защиту Сирии, ввел войска на Синай, изгнал разделительные силы ООН и перекрыл Тиранские проливы, зная, что для Израиля это казус белли. Этому есть много объяснений: и очковтирательство маршала Амера, убедившего Насера, что Египет достаточно силен для такого, и желание самого Насера набрать политические очки на фоне обострения отношений Израиля с Сирией, и вера в собственную пропаганду, и просто импульсивное поведение вопреки прежнему трезвому расчету, и т.д. Объяснения иногда противоречат друг другу, но для темы данной статьи это неважно, факт, что война в Йемене перестала работать на сдерживание Египта.

За три недели «периода ожидания» многие египетские части были переброшены из Йемена в Египет, но к началу Шестидневной войны в Йемене всё еще оставалось не менее 20 тысяч солдат, а новоприбывшие в Египет части не всегда четко встраивались в боевой порядок и быстро осматривались на новом театре, происходило перетасование командиров и другие лихорадочные движения. Так что, хотя сдерживание и рухнуло, физически йеменская интервенция всё еще оказывала негативное влияние на египетскую армию к моменту начала войны. Что же касается позитивного влияния в виде накопленного боевого опыта, то опыт у египтян был в основном в виде антипартизанской войны при полном господстве в воздухе, что совсем не подходило для войны с Израилем.

Через два дня после победного окончания Шестидневной войны Нахум Адмони пригласил Джима Джонсона и Тони Бойла в Израиль. В первый же вечер их отвезли домой к министру обороны Моше Даяну, и тот встретил их со словами:

– Я бы хотел вас поздравить.

Джонсон удивился:

– Нас? Это мы прилетели поздравить вас с блестящей победой.

Даян ответил:

– Нет. Египетские солдаты были так напуганы тем, что вы устроили им в Йемене, что многие из них сдались в плен.

Разумеется, это было преувеличение, но Даян хотел таким образом поблагодарить коллег по йеменской операции. Адмони также устроил Джонсону и Бойлу осмотр полей сражений, они облетели на легком самолете Синай, увидели своими глазами колонны уничтоженной египетской техники, затем перелетели на иорданский фронт и там заодно сфотографировались на память возле подбитого иорданского танка в районе Шхема. После этого Даян пригласил их в свою канцелярию и снова поблагодарил за всю оказанную Израилю помощь. Британцы считали, что это они должны благодарить Израиль за десантные операции, и благодарность Даяна была им тем приятнее, что это, по их словам, вообще было единственное признание, которое они получили.