Свидание королевы Хайнд
Скрывает королеву Хайнд густая тень рябин;
От гнева жар ее ланит пылает, как рубин.
С тенями борются лучи, выкашивая лог,
А королева все глядит, глядит на свой клинок:
«Чуть потерпи, стальной мой пес, от жажды ты горишь,
Клянусь, еще до темноты ты жажду утолишь!»
Осколки выронил закат изломанных лучей,
И лорд Гиллэндерс прискакал под темный свод ветвей.
Она взглянула на него – и взгляд ее, как нож:
«Ты смерти ищешь, добрый лорд, или прощенья ждешь?»
Гиллэндерс, голову склонив, шепнул: «Любовь моя,
Лишь о любви тебя молить на зов явился я.
Чем я прогневал этот взор? Чем ты огорчена?
Клянусь тебе, в душе моей лишь ты, лишь ты одна!».
«Был слух, что, с фрейлиной мой лорд собрался под венец…
Она ему милее той, на чьей главе венец!
Еще был слух, что он вчера смеялся надо мной,
И треплет честь мою молва, как ветер лист сухой!»
Гиллэндерс, на нее взглянув, ни слова не сказал
И на колени перед ней, сойдя с коня, упал.
«Прими, о, лорд, мой поцелуй – и все… забудь, забудь!»
Четырежды тяжелый нож ему вонзился в грудь.
Остался труп его в лесу, галопом конь летит,
А королева, как в бреду, поет под стук копыт:
«Моя любовь была нежна, теперь еще нежней,
Уснула вечным сном она в тени густых ветвей».
Склонилась свита, а она, не видя никого,
Вошла и на руки взяла младенца своего.
Шепнула, глядя, как блестит в его очах слеза:
«Был слух – у сына короля Гиллэндерса глаза».
Уильям Шарп
|