***
Отпускник на поверхность моря глядит с тоской.
Дурачок – он не знает, как старые водолазы,
что легко медузе в прятки играть со звездой морской,
потому что обе они безглазы.
У обеих нет позвоночника, нет
головного мозга, им недоступен свет.
Не вполне, оказывается, зоо-
лог в ответ на "в общем-то ничего
мы о них не ведаем", молвит: "что ты!
есть у них две дюжины то ли глаз
то ли их прототипов", но это нас
не заставит забыть собственные заботы
за пределами воздуха (то есть считай нигде).
Молодая медуза к невидимой, но звезде
(не морской), без скорби превозмогая
силу тяжести, щуря зачатки глаз,
воспаряет, радуется, в первый раз
расправляя щупальца. Там другая
жизнь, на грани воздуха и воды,
недоступная звездам морским. Труды
человеческие мерцают, словно
головешки в костре осеннем, и всюду бог
сухопутный обочинами дорог
молча странствует в виде овна.
Отпускник надевает плавки, бредет, дрожа,
мелководьем, страшась морского ежа,
погружается как бы в стикс, поводя плечами.
У него жена и взрослые дети, айпод
на ресепшене. Брызгаясь, он плывет
в пустоту, и медуза висит в печали
рядом. Дал бы ему господь шесть крыл,
вероятно, сразу б заговорил
по-другому, от горькой земли к несладкой
пролетая в вакууме без дна,
братьям хвастаясь рюмочкою вина
и ночной ученическою тетрадкой.
Б.Кенжеев
|